Трансгендерные модели совершают революцию на подиумах и в рекламе. Но их популярность не означает, что трансгендерным людям станет жить легче.
Трансгендерные модели делают успешную карьеру: модель-трансгендер Валентина Сампайо становится лицом Victoria's Secret, бельгийская модель Максим Магнус дебютирует на шоу Schiaparelli Couture весна-лето 2019. Кроу Киан украшает обложки Vogue. Топ-модель, муза Николя Жескьера Натали Вестлинг становится Натаном Вестлингом и продолжает участвовать в съемках. Карьеру успешно продолжают Леа Ти, Хари Неф, Андреа Пежич. Izaak Theo – молодой мужчина, сын певицы Шаде, раньше был дочерью. В Нью-Йорке работает модельное агентство Transmodels, которое представляет исключительно трансмоделей, а National Geographic снял документальный сериал Gender Revolution, посвященный проблемам трансгендеров.
Трансгендеры – люди, чья гендерная идентичность не совпадает с половыми признаками, выданными при рождении. Они могут совершить хирургический и/или гормональный "переход" (тогда их правильнее называть "транссексуалами"), а могут его и не совершать. Таким образом, понятие "трансгендер" шире, чем "транссексуал". Переход из мужчины в женщину называют MTF (male-to-female), из женщины в мужчину – FTM (female-to-male). Когда ребенок рождается, его пол определяют по первичным половым признакам. В случае, когда есть сомнения (например, при интерсексуальности – наличии органов обоих полов), с помощью анализов выясняют, какие хромосомы преобладают – мужские или женские. Недавно топ-модель Ханна Габи Одиль призналась, что родилась "интерсексом" и родители приняли решение, что она станет девочкой. Отделять пол (физические половые признаки) от гендера (социальной роли) люди научились только в середине XX века – во многом благодаря активному движению за право на самоидентификацию.
Эдди Редмэйн, сыгравший первую трансгендерную женщину, прошедшую через хирургическую смену пола ("Девушка из Дании"), был поражен статистикой: 41 % транслюдей заканчивают жизнь самоубийством. Впрочем, есть и оптимистичные примеры. В украинских реалиях истории транслюдей – это битвы с тенями.
Олимпийский чемпион, отчим Ким Кардашян Брюс Дженнер решился на смену пола в 60. Сложно представить, как он жил все эти годы и какую степень свободы обретает человек, который победил предрассудки и позволил себе быть настоящим – не втайне от всех, а заявив об этом миру. История теперь уже Кейтлин Дженнер – живой пример того, как вместе с шумихой в подарок достаются контракты с мировыми брендами. Этот каминг-аут – хороший повод подумать о том, что признаться не так уж страшно: оставаться в тени общественного суждения куда печальнее. Другое дело, что теперь Кейтлин сомневается, верное ли решение приняла.
Смена пола – сложная, хлопотная и дорогостоящая процедура. Помимо осознания половой идентичности и новой социальной роли, переход может включать гормональную терапию, хирургическую коррекцию пола, смену документов. Отчасти поэтому далеко не каждый решается на операцию. Облегчения от того, что с гормональной терапией можно выглядеть как хочется и не нужно скрываться, зачастую оказывается достаточно. Более того, и гормональная терапия – вопрос личного выбора.
Сольдаду Ковалисиди живет в Киеве и работает в организации по правам человека Amnesty International Ukraine. В университете он сделал короткую стрижку, начал утягивать грудь и носить мужскую одежду, а в 24 года стал открытым трансгендерным человеком. "Я попросил окружающих обращаться ко мне только в мужском роде и по имени Сольдаду. С того момента я по-настоящему чувствую, что все на своих местах. Это и есть свобода". Каждые три месяца Сольдаду делает инъекции тестостерона, внутримышечно. Это недешево (примерно 5 тыс. гривен), но он считает, что у дорогих препаратов меньше побочных эффектов. "За год терапии у меня изменился голос, стали шире плечи и уже бедра, появились намеки на бороду". Одной из привилегий новой "мужской" жизни Сольдаду называет возможность ходить в барбершоп. "Это место раньше мне было недоступно, а теперь я искренне радуюсь этой важной мелочи". Под запретом для Сольдаду остаются бассейн, сауна и массаж, поскольку мастэктомия (операция по удалению груди) пока не сделана.
Никита Каримов, гештальттерапевт, ЛГБТ-активист, говорит, что начал переход в 2015-м – с гормональных уколов. К моменту публикации этого материала он уже сделал мастэктомию. "Телесная диссоциация (когда человек не ассоциирует себя с собственным телом. – Прим. Vogue UA) до перехода была жуткой: весь подростковый период я страдал от анорексии и ненависти к себе. Зато сейчас отсутствие менструаций, физическая сила, низкий голос, растительность на теле, перераспределение жира и прочие вещи, которые отличают мужской организм от женского, кажутся вполне естественными". У перемен своя цена: Никита поправился на 12 кг и пытается прийти к комфортному весу с помощью питания и тренировок, много усилий и денег вкладывает в уход за кожей. Говорит, что по сути сейчас у него происходит второй пубертат со всеми вытекающими последствиями в виде акне и прочих гормональных перестроек.
Украинский спортсмен, фотограф, транс-активист Тангарр Форгарт говорит, что решился бы на переход и раньше, если бы не его сексуальные предпочтения, сбивавшие с толку. "Мне всегда нравились парни, но я и не подозревал, что трансгендерные мужчины тоже могут быть геями". Как только Тангарр узнал, что ориентация у трансгендера может быть любой, он начал позиционировать себя как мужчина. Через полгода начал гормонотерапию, а еще через год удалил грудь. "Сейчас я на гормонотерапии, это на всю жизнь, – рассказывает он. – Использую тестостероновые препараты: два раза в месяц – внутримышечный укол". Феминизирующая гормонотерапия значительно дороже. В развитых странах гормональные препараты оплачиваются
государством – полностью или частично.
Поскольку половые органы являются не только половыми признаками, но еще и продуцируют гормоны, на финальном этапе перехода эти признаки корректируют – удаляют яичники или тестикулы. Дополнительно можно сформировать более женственные или мужественные черты лица.
Доктор Камол, хирург по смене пола из Бангкока, где подобных операций совершается больше, чем где-либо в мире, говорит, что чаще к нему обращаются за операцией FTM (из женщины в мужчину), хотя она существенно дороже. Такая операция может включать удаление груди, матки, закрытие вагины, фаллопластику (когда член формируют из складок кожи) или метоидиопластику (когда клитор превращают в пенис, что позволяет сохранить чувствительность), а также пластику скул и подбородка, чтобы лицо казалось более мужественным. Количество операций MTF (из мужчины в женщину) остается стабильным. В клинике Камола операция FTM стоит от 32 до 50 тысяч долларов, а MTF – до 16,5 тысяч. В Украине цены на операции разнятся, и к поиску хирурга надо подходить ответственно. Все потому, что подобные вмешательства пока не поставлены "на поток", и хороших хирургов немного.
Но не все можно изменить с помощью хирургии: длина кисти, строение таза, кадык, форма и ширина грудной клетки останутся прежними, к тому же ни одна операция не сохранит эрекцию и способность зачать ребенка, потому многие трансгендеры останавливаются на мастэктомии и пожизненной гормонотерапии.
Даже люди, сбросившие вес или изменившие форму носа, иногда жалуются, что с новой внешностью так и не пришло новое ощущение себя, а прежний страх быть непринятым остался. Об этом предупреждают и пластические хирурги: внешние изменения не избавят от комплексов. Потому переход должен сопровождаться психотерапией. Сольдаду Ковалисиди говорит, что транслюдям важно работать с психологами, чтобы научиться принимать свое тело: "Ведь мужчинами и женщинами нас делают не гениталии, а внутреннее ощущение". Впрочем, в Украине очень мало специалистов, которые работают с трансгендерными людьми. Получить моральную поддержку и ответы на многие вопросы можно на сайте amnesty.org.ua и в группе на "Фейсбуке" Gay Alliance Ukraine.
Тангарр Форгарт говорит, что трансмужчина не обязан соответствовать стереотипам маскулинности – так же, как и трансдевушка не должна выглядеть утрированно женственной. "Трансженщина может быть смелой, решительной, не носить юбок и мечтать о службе в армии, а трансмужчина – быть робким, ранимым и любить мелодрамы. Это относится и к цисгендерным людям (тем, у которых гендер, присвоенный при рождении, тело и собственная идентичность совпадают. – Прим. Vogue UA). Потому что вещи – это просто вещи, они не имеют гендера. Работа не имеет гендера. Увлечения не имеют гендера. И чувства тоже его не имеют".
До 2016 года любые отклонения от цисгендерности считались психическим заболеванием. Для перехода нужно было не только пройти освидетельствование специальной комиссией, но и провести до полутора месяцев в стационаре психиатрической лечебницы, а затем пройти процедуру стерилизации и отказаться от прав на своих детей, если им к тому моменту не исполнилось 18. Более того, законодательство было разработано так, что транслюдям нужно было непременно оперироваться – мол, назвался груздем – полезай в кузов. Тангарр рассказывает, что с трудом получил направление в психиатрическую клинику – но и там никто не понимал, что делать с ним и ему подобными пациентами и в какое отделение (мужское или женское) их класть.
Осенью 2016-го и. о. министра здравоохранения Ульяна Супрун подписала приказ, упраздняющий этап стерилизации и лишения родительских прав, однако нового формата взаимодействия комиссии по смене пола и транслюдей пока так и не придумали. В комиссию входят психиатр, пластический хирург, уролог и гинеколог – они дают коллегиальное согласие на смену пола и документов, которые можно изменить в органах РАГС. Путь от начала до конца занимает около двух лет. Транслюди надеются, что в скором времени вместо комиссии заключение будет выдавать семейный врач. Популярность трансгендерной темы в модной индустрии может ввести в заблуждение: кажется, что транссексуальность и трансгендерность постепенно переходят из категории "невероятное" в категорию "обыденное". К сожалению, это не так. Мир за стенами шоу и модного бизнеса консервативен. Люди мыслят шаблонно: мужчина – значит, сильный, в брюках и со щетиной, женщина – значит, с красной помадой и в платье. В восприятии большинства трансгендер – это все еще эпатаж, "испорченность", дурное воспитание. Но надежда на то, что общество станет толерантнее, есть. История развития моды (и прав человека) – тому подтверждение. Так, меньше ста лет назад женщину могли осудить всего лишь за то, что она имела наглость появиться на публике в брюках. Кроме того, трансгендерность перестали демонизировать в медицинских кругах. Теперь это не патология, а сознательный выбор человека.
Текст: Александра Каминская
Читайте также: