Дорогие удовольствия: сколько знаменитости тратят на уход за собой
Каково это – тратить на бьюти-процедуры астрономические суммы? Визиты звездных специалистов на дом, четырехзначные цифры в счетах и индивидуальный подход во всем – так выглядит кастомизированный уход стоимостью 100 тысяч долларов в неделю.
Знаменитый мастер маникюра Дебора Липпманн появляется на пороге моей квартиры ровно в 13:15. Разгар Недели моды – не самое удобное для нее время (она задействована за кулисами модных показов), но исключительно удобное для меня. Соблюсти дисбаланс крайне важно: я вознамерилась провести неделю в роли самой ухоженной женщины мира, а полное пренебрежение к удобству других – ключевой аспект в этом сложном деле.
Позвольте объясниться. В обычной жизни я писательница. Однако всего на неделю в качестве редакционного эксперимента я перевоплощаюсь в обеспеченную и очень требовательную даму. Еду для меня готовит личный повар, прической занимается парикмахер Жизель Бюндхен, над лицом колдует косметолог Ким Кардашьян-Уэст, а для кожи мне подбирают комплекс из сывороток и кремов общей стоимостью $25 000. На протяжении семи дней моя главная задача – уход за собой.
Липпманн затаскивает свой маникюрный кейс (черный саквояж Tumi весом никак не меньше 100 кг) вверх по лестнице ко мне домой, и его тут же принимается жевать мой кот. "Вы часто обслуживаете клиентов на дому?" – интересуюсь я. "В основном звезд", – отвечает Дебора.
Я киваю, будто это имеет хоть какое-то значение. Липпманн подпиливает, полирует, обрабатывает маслом и скрабом мои ногти и кутикулу в своей фирменной технике сухого маникюра, а потом уточняет, какой цвет лака я предпочитаю. "Вы же здесь мастер", – отвечаю я. Она выбирает вызывающий алый с названием It’s Raining Men. И это настоящая магия: ведь я крашу ногти только красным. "Как вы догадались?" – спрашиваю. Липпманн лишь пожимает плечами: интуиция.
Когда проводишь столько времени с капризными и требовательными клиентами, поневоле обретаешь сверхъестественный талант угадывать невысказанные желания. Иначе попросту не выжить.
Сеанс маникюра от Липпманн длится час, но ее звездные клиенты всегда спешат – так уж у них принято, поэтому она вполне способна сделать безупречный маникюр всего за 15 минут.
Julien Farel Restore Salon & Spa занимает 900 кв. м элитной недвижимости на Парк-авеню. Здесь предлагают стрижку Power Hour за $1000, которую можно легко совместить с маникюром за 75. И капучино. Все для женщины, у которой многозадачность – единственно возможный стиль жизни. Меня приглашают в VIP-зону, где расположены индивидуальные кабинки (для знаменитостей и тех, кто не хочет быть на виду во время стрижки).
Стрижка начинается с вывода: у меня чересчур длинные волосы. "С длиной тоже можно переборщить", – тактично замечает стилист по прическам и собственник салона Джулиен Фарел. А поскольку он француз с внешностью Кэри Гранта, я безоговорочно ему верю. Прежде чем начать, он внимательно изучает каждую прядь на моей голове. Спустя 40 напряженных минут и 10 тысяч взмахов ножницами мои волосы каким-то чудом кажутся более длинными и густыми. Математически невозможно, а на поверку – правда. Из сверкающих зеркал салона на меня взирает лицо с портрета. Я бы не удивилась, если бы Фарел вздумал поставить автограф где-то справа внизу у меня на лице.
За средствами для лица Biologique Recherche Haute Couture (семимесячная программа ухода, анализ состояния кожи, персонально подобранные косметические средства, общий счет – $25000) я иду на верхний этаж отеля Peninsula, где меня ожидает номер для двоих, хотя я пришла одна. Главное, что отличает сверхухоженных женщин от тех, что иногда балуют себя процедурой-другой, – это приватность. Самая ухоженная женщина всегда отгорожена от внешнего мира минимум тремя дверьми, а в случае с отелем Peninsula – еще и запутанным лабиринтом коридоров: только так она может быть уверена, что не наткнется здесь на случайного прохожего.
Поскольку Biologique Recherche – французская компания, уход за лицом начинается с серии очень французских вопросов. Курю ли я? Практикую ли нудизм? Люблю ли погреться на солнце? (Нет; нет, но в будущем не исключено; да.) Затем мое лицо сканируют специальным прибором, чтобы обнаружить забитые поры, – должна признать, зрелище не для слабонервных.
Я фотографирую изображение на телефон и пересылаю приятелю. "Выглядит как булочка с маком" – получаю ответ. Еще один прибор определяет уровень эластичности кожи и трансэпидермальной потери влаги (чего, выясняется, следует избегать всеми силами). Мои результаты отправляются во Францию для разработки персональной линии ухода "Специально для Молли Янг". Через пару дней у дверей квартиры меня ждет восемь кастомизированных сывороток и два крема.
Но вернемся в номер для двоих. Как и большинство по-настоящему французских продуктов вроде эскарго или рокфора, процедура для кожи лица Biologique – не для слабонервных: холодно и никаких горячих полотенец или пара. В довершение мне делают массаж палочками Cryo-Sticks из хирургической нержавеющей стали, благодаря которым кожа становится упругой и гладкой, как лепесток тюльпана. После чего меня проводят в лаунж-зону с кроватями, накрытыми пушистыми свежими покрывалами, и угощают безглютеновыми яблочно-зерновыми закусками, чтобы я могла "прийти в себя" в состоянии полного покоя. Это место мне показалось самым уединенным на земле. Я погружаюсь в сон.
Клиника "Дары Лиотты" в таунхаусе в Верхнем Ист-Сайде больше напоминает элегантный дом, чем медицинское учреждение. Во время консультации доктор Лиотта рассказывает, как ей пришла в голову идея фирменной патентованной процедуры LitLift ($4000). Как-то, листая "Инстаграм", пластический хирург вдруг поняла, насколько популярны контуринг и стробинг. И ее осенило: ведь это было бы чертовски удобно, если бы женщина просыпалась уже с "готовым" лицом вместо того, чтобы проводить по два часа перед зеркалом, вооружившись кистями. За два года Лиотта разработала собственный метод, который заключается в том, что в шесть ключевых точек на лице вводится ботокс с филлерами, в результате чего достигается эффект контуринга и стробинга без нанесения макияжа – и сохраняется до двух лет.
В кабинете доктора я откидываюсь на подушку из искусственного меха, пока мне в лицо вводят филлеры с гиалуроновой кислотой и нейротоксины. Хочется упасть в обморок (ненавижу иглы!), но меня отвлекают пригоршней сладостей, а под затылок подкладывают пакет со льдом. А тем временем процедура завершается, и мне дают зеркало. Результат налицо. Я не изменилась до неузнаваемости – я просто выгляжу так, как в ресторане при удачном освещении. И это без капли макияжа.
Чтобы закрепить результат, я записываюсь к Дэвиду Колберту на процедуры Runway Facial и Runway Legs (стоимостью $4 000 за обе). Они пользуются невероятной популярностью у топ-моделей, таких как Адриана Лима и Стелла Максвелл, и актрис, в числе которых Хлоя Севиньи и Мишель Уильямс. В просторном лофте-кабинете установлен пикающий радиочастотный аппарат; меня ждут химический пилинг всего тела, 5 тысяч лазерных импульсов и маска из сыворотки.
"Когда начнется выработка коллагена под воздействием лазера?" – интересуюсь я, пока устрашающего вида аппарат трудится над моим телом. "Вот прямо сейчас", – объясняет Чарисса Тагупа, коллега доктора Колберта.
После процедуры она подносит зеркало к моему лицу: "Видите, вам не нужен макияж". И правда. Как правило, после косметических процедур на моей чувствительной коже проступают прожилки, она краснеет и выглядит как сырой бекон. Сейчас же я вижу упругое увлажненное лицо с ровной кожей. На мой вопрос, как часто нужно повторять процедуру, доктор отвечает: "Раз в месяц". А значит, всего за $24 000 в год я могу навсегда отказаться от тонального крема и консилеров.
Спустя два дня кожа несколько утрачивает сияние, я вспоминаю о тональном креме – и записываюсь на процедуру Red Carpet Facial ($450) в бьюти-клинику Tracie Martyn, которую так любят Рианна, Сара Джессика Паркер, Ким Кардашьян-Уэст – и многие другие, кому когда-либо доводилось выходить на красную дорожку. После сеанса в салоне я оставляю запись в книге отзывов прямо под словами благодарности от Наоми Кэмпбелл, беру предложенный хрустальный бокал с лимонной водой и сбрасываю одежду в ожидании следующей процедуры по уходу за телом – Ruby Ray Treatment (15 минут, $150), разработанной по технологиям NASA.
Меня помещают в аппарат, похожий на солярий, однако вместо ультрафиолета на тело действует светодиодное излучение, которое борется с растяжками и мелкими морщинами. Одна из отличительных черт апартаментов для роскошного ухода за внешностью – огромные площади. Ведь, казалось бы, зачем Трейси Мартин процедурный кабинет размером с мою квартиру? А с другой стороны, почему бы и нет. В Нью-Йорке простаивающий без дела метраж – главный признак роскоши.
На мою кожу наносят скраб с энзимами ананаса ($90) и восстанавливающий контурный крем ($175), а затем пропускают через нее электрический ток для подтягивающего и тонизирующего эффекта. Спустя два часа процедура подходит к концу и я умираю с голоду, но простым перекусом здесь не обойтись. Мне нужно питание, которое отвечает моим физиологическим потребностям.
Овощной сок из пакета, может, и хорош для простых смертных, но в мире самой ухоженной женщины ему нет места. Следующим утром в 6:15 меня будит звонок в дверь: курьер привез бокс с блюдами от сервиса The Portable Chef ($707 в неделю), который готовит органическую еду по запросу самых капризных клиентов. Мой перечень требований включал отсутствие баклажанов и свинины, низкое содержание сахара в блюдах и не более 1 500 ккал (я где-то вычитала, что Кейт Хадсон потребляет в день именно 1 500 ккал). Я забираю свой контейнер, возвращаюсь в постель и проваливаюсь в сон с мыслями о завтраке: яблочные оладьи по-немецки из цельнозерновой муки, йогурт с пробиотиками и цедрой лимона, тушеное клубничное пюре и микроскопическая горстка жареных лепестков миндаля.
Мне необходимо восстановить силы перед встречей в отеле The Plaza, где меня ждет Бен Криглер из парфюмерного дома Krigler. Нам предстоит создать персональный парфюм ($50 000). Сотрудничество с Krigler – это как приглашение на борт персонального самолета: о компании слышали только те, чей доход достиг определенного уровня. У всех, от Грейс Келли до Одри Хепберн, обязательно должен быть свой аромат Krigler. Бен – представитель пятого поколения наследников парфюмерного трона. Мы располагаемся в пентхаусе с бокалами шампанского. "Когда создаешь персональный парфюм, сам становишься парфюмером", – объясняет Криглер, попутно задавая мне вопросы из длинной анкеты: "Какой у вас в детстве был любимый десерт?" (лимонный торт) или "Любимое время года?" (осень).
Затем он вручает мне бумажные блоттеры с нанесенными на них ароматами – и внимательно наблюдает за реакцией. В первом случае мне понравились нотки черного чая, во втором – инжира, в третьем – фиалки. В процессе превращения в парфюмера меня вдруг осенило: вот за что платят миллиардеры, когда заказывают собственный аромат, – за возможность поучаствовать в создании произведения искусства, не тратя десятки лет на профессиональную подготовку, на которой зиждется мастерство Криглера. Они приобретают аромат, но платят за возможность почувствовать себя художником.
После встречи Бен перешлет для анализа своим сотрудникам запись нашей беседы – и начнется работа над формулой. Процесс растянется на многие месяцы: парфюмерия не терпит спешки. Но идеальный аромат стоит того, уверяет меня Криглер: "Жизнь в наши дни полна стресса, и люди ищут парфюм, который мог бы украсить их существование. Как трюфель на пасте". Я ценю откровенность. Впрочем, ничего другого я и не жду.
Как и подобает VIP-персоне, Гарри Джош приходит не сам – его визиту предшествует появление личного ассистента на 15 минут раньше, чтобы подготовить место работы для человека, который делает укладки Жизель Бюндхен, Карли Клосс, Лили Олдридж и Миранде Керр. (Визит на дом, по его словам, обойдется в четырех- или пятизначную сумму в зависимости от сервиса и сроков.) При встрече я говорю Джошу: "Хочу, чтобы лицо обрамляли ниспадающие пряди, как у Лили Олдридж". Он внимательно на меня смотрит. "У вас справа вихор, – машет рукой в сторону лба, – вот здесь. Поэтому одна маленькая прядка всегда выбивается из прически".
При помощи серии зажимов и разнонаправленной сушки новым феном Harry Josh Pro Tools Ultra Light Pro Dryer ($349) вихор удалось побороть. "Но, – предупредил меня Джош со зловещими нотками в голосе, – он всегда будет возвращаться". – "А как же пряди, как у Лили Олдридж?" – "У вас таких не будет, – отрезал он. – Но вам и не нужно".
Когда платишь за сеанс с Гарри Джошем, взамен получаешь суровую правду (в моем случае – "никаких прядей") и диагноз ваших проблем с укладкой (никто никогда не говорил мне про вихор). После его ухода я решила, что моя новая потрясающая прическа требует соответствующего макияжа, и пригласила к себе визажиста Алиану Лопез, среди клиенток которой – Сиенна Миллер ($750 за визит). Вот только у меня был запланирован ужин с семьей через 40 минут, поэтому макияж придется наносить прямо в такси. "Без проблем" – таков был ответ Лопез.
Мы запрыгнули в авто. Я показала ей фото Эль Фэннинг с блестками вокруг глаз. "Чересчур броско для семейного ужина, – Лопез из тех, кто привык называть вещи своими именами. – Давайте лучше попробуем мерцающие медные тени". Не успели мы приехать, как она нанесла завершающий штрих в виде пудры и коралловой помады, которая гарантированно выдержит не одну порцию энчилады.
У меня приличные, но не идеальные брови, поэтому я решила отправиться в Трайбеку на прием к Пирет Аава, тому самому "броу-доктору". Она делает покраску и микроблейдинг бровей Серене Уильямс и Малин Акерман. Я немного нервничаю, потому что брови у меня и так густые и мне довелось повидать немало катастрофических примеров неудачного микроблейдинга. Я предупредила Пирет, что не хочу стать похожей на Юджина Леви. Она предложила добавить шесть штрихов (читай, волосков) моим бровям в стратегических местах. Прекрасно. Я откинулась в кресле. "Как царапинки!" – щебетала она, нанося шесть волосков на мое лицо. Результат? Брови не изменились, просто стали более симметричными. И я счастлива! Они обошлись мне в $1 500 – по $250 за волосок. "Это же инвестиция в собственное лицо", – мудро заметила Аава.
К тому времени, как я попадаю в верхнюю часть города в The Mark Hotel, чтобы немного передохнуть в Madison Suite площадью 102 кв. м ($2 375), от всего свалившегося на меня ухода я едва могу говорить. Но мне хватает сил заказать в номер пудинг с соленой карамелью ($17) и попросить добавить туда взбитых сливок. "Но пудинг и так подается со взбитыми сливками", – уточняет оператор. "Знаю, – говорю я, – но мне нужна двойная порция".
Богатым людям, как я успеваю заметить, не просто хочется чего-то – им это критически необходимо. Мне нужно платье 2-го размера. Мне нужен еще массаж. "Хотеть" – недостаточно сильный глагол.
В моем номере две ванные комнаты, в каждой я принимаю душ. Затем примеряю два итальянских халата, выпиваю полбутылки шампанского – и растягиваюсь на бескрайнем покрывале Quagliotti заоблачной плотности. Так заканчивается моя неделя безудержной роскоши.
И очень вовремя, потому что я чувствую себя совершенно изнуренной. Конечно, это фальшивая усталость – как после дня, проведенного за рулем или в самолете. Для самой ухоженной в мире женщины баловать себя – это работа. Никогда не согласилась бы на такую.
Фото: Chris Colls
Стиль: Julie Pelipas
