О том, как развивается роман моды и политики, рассуждает Яна Мелкумова-Рейнольдс.
Два года назад графика украинского художника Александра Курмаза украсила лимитированную линию кед шведского бренда Eytys и спровоцировала ретейловый геополитический скандал. Одному московскому хипстерскому магазину пришлось продавать их через социальные сети, не выставляя в торговый зал. Курмаз сделал для Eytys принт с политически окрашенными высказываниями, комментировавшими с проукраинской позиции ситуацию в Восточной Украине. Разглядев некоторые из надписей, байеры ужаснулись. В латинской транскрипции она выглядела совершенно неприемлемо: Putin – hui.
Владелец магазина в "Фейсбуке" сетовал на шведов: продавать такие вещи в Россию бестактно и неэтично. Мы начали спор в комментариях: я удивлялась, с каких пор художнику неэтично высказывать свою позицию в творчестве, мне в ответ писали аргументы вроде "Пусть попробуют продавать в Америке вещи с надписью "Обама – чмо"!", я бросала им ссылки на футболки именно с такими надписями, продающиеся именно в Штатах, мне отвечали, что это совсем другая ситуация. После дискуссию, кажется, стерли.
Теперь я понимаю, в чем именно мы не договорились: сайты с футболками – это прежде всего магазины политических сувениров, а Eytys – настоящая мода. А от настоящей моды два года назад политики никто не ждал.
И зря, конечно: мода и политика тесно переплетены с незапамятных времен. В одной из статей я разбирала манеру одеваться молодых аристократов (инкруаяблей) после Французской революции: их монархические симпатии и презрение к новому порядку прослеживались во всем их облике. Полвека спустя штаны-блумеры стали символом борьбы за женское равноправие. Еще через сотню с лишним лет, в 1984 году, самым растиражированным снимком года в Британии стала фотография встречи дизайнера Кэтрин Хэмнетт и премьер-министра Маргарет Тэтчер: Хэмнетт жмет руку Тэтчер, а та старается не смотреть на надпись на футболке, гласящую: "58 % don’t want Pershing" ("58 % [британцев] против [размещения в Британии американских ракетных установок] Pershing").
Однако в последние пару десятилетий пути моды и политики действительно разошлись: дизайнеры заперлись в башне из слоновой кости, и почти все отсылки были к самой моде и ее истории. Выставки последних лет на тему "мода и политика" в большинстве случаев оказывались каталогами костюмов государственных деятелей; сама идея взаимодействия политики и моды сводилась к тому, что прогрессивные первые леди поддерживают отечественных производителей. Несколько сезонов назад начались яркие жесты: показ Chanel весна-лето – 2015 Карл Лагерфельд срежиссировал в духе феминистского марша. В первой коллекции Марии Грации Кюри для Dior весна-лето – 2017 были профеминистские слоганы на футболках, правильные гости в первом ряду вроде нигерийской активистки Чимаманды Нгози Адичи и саундтрек с фрагментами ее же выступления на TEDx, посвященного феминизму.
В прошлом году на фоне американских выборов и британского референдума о выходе из ЕС дизайнеры и ключевые фигуры модной индустрии начали в открытую заявлять о своих политических взглядах. Диана фон Фюрстенберг поддерживает Хиллари Клинтон; Марк Джейкобс, Зак Позен, Дерек Лэм и Умберто Леон (креативный директор Kenzo и Opening Ceremony) отказываются одевать Меланью Трамп; британский дизайнер Дэниел Флетчер устраивает сидячую забастовку с лозунгами Stay (призывающими Британию остаться в Евросоюзе) перед собственным показом, а модельеры марки Sibling выходят на поклон после дефиле в худи с таким же лозунгом. Лозунги вообще процветают: на Нью-Йоркской неделе моды они льются потоками с подиумов ("Я иммигрант", – заявляют вещи Prabal Gurung; "Сделаем Америку Нью-Йорком" – знаменитый слоган бренда Public School, перефразирующий трамповский призыв "сделать Америку великой"). Слоган последней кампании Diesel "Make Love, Not Walls" – не только перефразировка знаменитого Make Love, Not War, но и очевидная издевка над обещаниями Трампа выстроить стену (wall) между Америкой и Мексикой.
В реалиях украинской моды главными высказываниями на тему политики можно считать серию свитшотов Ксении Шнайдер с надписью Corruption. Они появились в коллекции весна-лето – 2013 и в чем-то предвосхитили лозунги, которые стали встречаться на улицах Киева несколькими месяцами позже. Принты паспорта на футболках в коллекции весна-лето – 2017 Антона Белинского вызвали нешуточный спрос – все хотели себе такую тишотку с ID. И хоть дизайнер говорил о том, что их появление спровоцировано темой "выпускной", нерв эпохи читался без комментариев. Бесконечная фрустрация по поводу безвизового режима с ЕС придавала вещам с паспортным принтом характер политического высказывания.
Обычно я с опаской отношусь к футболкам со слоганами и к прочим политическим манифестациям посредством моды: даже если эти футболки создаются в искреннем феминистском/толерантном/антиксенофобском порыве, они опасны тем, что заменяют собой реальные политические действия. Знаю это по собственному опыту. Я живу в Лондоне, но по-прежнему гражданка России. Однажды день продления паспорта совпал с датой митинга в поддержку Pussy Riot, проходящего напротив местного посольства. Я к нему хотела присоединиться и даже заранее подготовила розовый чулок-балаклаву с прорезями для глаз и рта. Я подала документы на паспорт, а на выходе – еще в посольстве, то есть юридически на территории России, – достала этот самый розовый чулок и надела его на голову. Надела – и припустила из посольства через дорогу на митинг. И вскоре с изумлением поняла, что весь мой протестный адреналин ушел в этот акт надевания чулка. На митинге я провела от силы минут 15, потом ушла и никогда больше ничего не делала для Pussy Riot. Так я поняла, что одежда с протестными смыслами оказывает опасное умиротворяющее действие: надевая гражданскую позицию на тело, есть риск потерять мотивацию проявлять эту позицию как-то еще.
Однако здесь стоит сделать оговорку: мои претензии относятся прежде всего к странам, где политические диалоги в любом случае идут в публичном пространстве, то есть к развитым демократиям. В странах Восточной Европы же, где эти диалоги только-только начинают выходить за пределы кухонь, кеды Eytys и футболки со слоганами – неплохой способ начать такой диалог, пусть и с неумелой шутки. Проблема, конечно, именно в этой шутливости: мода вся насквозь об иронии, играх со смыслами и амбивалентности, а в политике игривости нет места; политический дискурс – о звериной серьезности, потому что, если говорить о важных вещах без нее, тебя просто не услышат. Но если серьезно говорить о серьезных вещах не получается, то лучше начать хотя бы с шутки, чем вообще не начать.
Читайте также:
Дело в брюках: как одевались знаменитые писательницы
Карла Отто: "Любознательность была и остается для меня главным двигателем"