Спутники искусства: интервью с куратором Александром Соловьевым

Специально для арт-номера Vogue UA главные украинские кураторы рассказали о закулисье художественной жизни страны. Второй герой – Александр Соловьев: главный куратор "Мыстецкого Арсенала", организатор нескольких украинских павильонов на Венецианской биеннале, участник арт-сквота "Паркоммуна" – человек, стоящий у истоков современного украинского искусства

Текст: Сергей Васильев

"Одно из самых важных качеств хорошего куратора, на мой взгляд, – отсутствие табуированности, предвзятости, каких-либо шор. Нельзя быть рабом своего вкуса. И конечно, надо постоянно находиться в процессе, замечать абсолютно все. Ведь открытия чаще всего случаются там, где нет трендов", – размышляет вслух Александр Соловьев.

Александр Соловьев (Хлопковая сорочка, шерстяные брюки, кардиган из кашемира, все – Brunello Cucinelli)

Мы сидим в его кабинете в здании дирекции культурно-художественного и музейного комплекса "Мистецький Арсенал". Эта небольшая комнатка со стеллажом, плотно набитым книгами и видеокассетами с архивными проектами, короткой кушеткой, двумя стульями и столом, заваленным книгами и бумагами, чем-то напоминает своего хозяина. Тут чисто, опрятно, но в то же время чувствуется атмосфера легкой артистической небрежности. Или, скорее, отсутствие всякой официозности. Невысокого, с аккуратно подстриженной седой бородкой и всегда пытливым, доброжелательным взглядом Соловьева никак не могу припомнить в строгом костюме, даже в пиджаке. Обычно он носит вязаные свитера или кардиганы, летом – неброские сорочки с короткими рукавами. И вообще, несмотря на свой статус едва ли не самого авторитетного украинского куратора, старается ничем не выделяться, не привлекать к себе лишнего внимания, держаться чуть в стороне. В нем нет ни пафоса, ни снобизма, ни апломба.

Услышав слово "куратор", он чуть заметно морщится. Я эту реакцию отлично понимаю. С течением времени слова иногда меняют значение. Именно это и произошло с "кураторами". Сегодня к ним относятся с почтением, а в нашей с Сашей юности (по крайней мере в той социальной страте, к которой мы принадлежали) кураторов принято было опасаться и презирать. Это, как правило, были скучные типы из партийных организаций или органов госбезопасности, которые блюли и отечески наставляли на путь истинный – собственно, "курировали" артистическую среду, подверженную рискам "отклонения от генеральной линии", склонную к эксцессам, спонтанным фантазиям и действиям.

Соловьев, что бы там ни говорили, – из поколения 70-х. Эти люди выработали иммунитет к патетическим декларациям; научились безошибочно диагностировать ложь в такой густой идеологической духоте, что до сих пор пьянеют от свежего воздуха; как гончие, распознают подлинные запахи жизни и готовы за ними охотиться. Не все, разумеется, не все. Но честные и порядочные – несомненно. А Саша Соловьев именно такой. И, думаю, в том числе и этим качеством, а не только глубокой образованностью или искусствоведческим талантом объясняется его особое место в украинском художественном сообществе.

Александр Гнилицкий, "Папалама", 1991 год

Он не совсем типичный куратор. Понятно, что даже те его коллеги, кто нарекает себя этим статусом и откровенно кичится им, осознают, что кураторские функции не ограничиваются одним лишь сочинением концепции выставки. Надо быть и продюсером, и дипломатом, и селекционером, и бюрократом. Но вряд ли кто-то еще считает себя не суперменеджером или диктатором, упивающимся властью над художниками, но медиумом, повивальной бабкой, проводником.

Татьяна Яблонская, "Утро"

"Не беда, если куратор чувствует себя метахудожником, создающим экспозицию как самостоятельное, по его мнению, художественное высказывание, – говорит Соловьев. – Хороший куратор обязательно формирует контекст, определяет вектор движения. Но истинным создателем, полагаю, всегда остается сам художник". Это красноречивое признание. Соловьев – автор десятков образцовых, затейливых, умных, иногда по-настоящему крупных проектов – старомодно убежден, что концепция любой выставки находится в мастерской, или – учитывая нынешнее многообразие форм творческого самовыражения (перформансы, инсталляции, медиаарт), – в черепной коробке художника. Куратору остается их оттуда достать – что Александр Соловьев из года в год и делает. Он сохраняет на видеокассетах патенты находок и озарений своих подопечных – друзей по "Паркому" (легендарному сквоту на улице Михайловской в Киеве, где он, будучи единственным на тот момент членом Союза художников, считался кем-то вроде управдома), звезд мирового современного искусства, которых представлял украинской публике как куратор PinchukArtCentre, новой генерации артистов, с которыми делал павильон на Венецианской биеннале в 2013 году.

Александр Гнилицкий и Александр Соловьев в Паркоммуне, 1988 год

В далеком 1986-м, посетив радикальную выставку на Кузнецком Мосту в Москве, где тогдашних художественных фараонов нагло оттеснили молодые нонконформисты, он зашел во Всесоюзный институт искусствознания, где готовился защищать диссертацию, забрал ее экземпляр и, выйдя на улицу, швырнул в мусорный бак. Это реальная и очень красивая история, свидетельствующая о том, что сдержанный, корректный, предельно толерантный Александр Соловьев, который когда-то писал статьи о классиках украинской живописи вроде Татьяны Яблонской, а сегодня сочиняет проекты с едва оперившимися юными художниками, сам способен производить артистические жесты, вызывающие и дерзкие. Ему, подозреваю, несложно быть проводником и медиумом. И пусть кто-то попробует быть смелее и свободнее.

Фото: Lesha Lich

Стиль: Venya Brykalin

Макияж, прически: Vitalia, Viktoriya Bachinskaya

Ассистент стилиста: Valerie Kondruk

Продюсер: Vika Yukhymenko

Читайте также:

Спутники искусства: интервью с куратором Людмилой Березницкой