Устав от спортивных костюмов и пижамных комплектов, модницы снова готовы рисковать — выбирая вещи, которые они смогут полюбить всем сердцем.
Текст: Лиана Сатенштейн
Будни локдауна я провела за просмотром музыкальных видео начала нулевых. Тут пытливому глазу было чем поживиться: жаркие танцы на уличных мостовых, тренированные тела в пестрых рубашках и полное ощущение свободы, в том числе сексуальной. Результат такого пагубного влияния не заставил себя ждать: на финише заточения я все чаще обнаруживала себя на японских аукционных сайтах — искала футболки с искрометной графикой из коллекций Стеллы Маккартни для Chloè, откровенные блузы Blumarine и тотемный анималистичный принт из архивных коллекций Roberto Cavalli. До начала пандемии в офисных стенах Condé Nast за мной закрепилось амплуа Gucci girl времен Тома Форда: на работу я ходила, с ног до головы одетая в черный. Теперь настало время кричащих, на грани фола, нарядов. Мне захотелось стать роскошной и яркой — чтобы одежда была поводом завести разговор, эдаким манифестом на моем теле.
Аппетит к рискованным нарядам парадоксальным образом связан с необходимостью работать дома — и отсутствием поводов наряжаться на публику. Поймите правильно: работа из дома была настоящей роскошью, новой реальностью, которая сняла с меня обязательства записываться на маникюр, планировать визиты к косметологу, да и попросту носить штаны. Больше года я прожила в формате "вид сверху лучше" — одеваясь для рабочих FaceTime- и Zoom-сессий только выше пояса. Случались дни, когда к онлайн-совещаниям я накидывала любимый топ Gucci, оставаясь при этом в нижнем белье Hanes. Локдаун дал возможность сделать передышку в гонке beauty-вооружений, заполнявшей будни работников глянца. Жизнь в спортивных брюках или в одном нижнем белье стала для меня своего рода терапией. Часы, проведенные за компьютером в хлопковых брифах, явившись исцелением от модного прессинга, открыли волнующую terra incognita. Там и поселилась новая одержимость сексуальными микротопами эпохи MTV. Их, разумеется, я скупала онлайн, оставаясь в нижнем белье Hanes.
К счастью, я не единственная, кто во время карантина совершил погружение в глубины своей гардеробной комнаты. Одетые в спортивные костюмы и пижамные комплекты, мы с коллегами пустились во все тяжкие иррационального шопинга. Оливия Сингер, директор новостной службы британского Vogue, делилась со мной радостями не свойственного ей ранее обувного фетиша. "Во время локдауна я купила невероятное количество туфель, именно потому, что мне некуда было в них ходить, — пишет Сингер в WhatsApp. — Еще одна моя страсть — облегающие платья и топы. Думаю, это здоровая реакция на месяцы, проведенные в спортивных костюмах".
Сев на строгую сарториальную диету, модные редакторы, как полагается, стали устраивать себе дни непослушания. Памятуя о недавно прописавшихся в моем гардеробе хищных топах Roberto Cavalli, в поисках поддержки я звоню Салли Сингер, моему боссу и в прошлом креативному директору американского Vogue. Сейчас Салли руководит fashion-направлением в Amazon. Свою карантинную униформу она описывает как "полосатый привет образцу мужской моды 1960-х". Ее самая экстравагантная покупка за время локдауна? "Золотое кольцо в форме лебедя Lalaounis, которое я нашла на ресейл-сайте The RealReal". Я с облегчением выдыхаю: даже самые ярые приверженцы скромного карантинного дресс-кода теперь идут ва-банк.
Помимо эксцентричных покупок, локдаун позволил нам заняться тотальной чисткой гардероба. Для большинства жителей Нью-Йорка это обусловлено спецификой быта: квартиры обычно настолько малы, что сами по себе напоминают шкаф — много тут не накопишь. Во время карантина в Instagram Live я запустила мини-ток-шоу #NeverWorns: со своими героями я говорю о вещах, которые они никогда не носили. Большинство, занявшись ревизией, отправилось в затяжную прогулку по аллее воспоминаний: в недрах платяного шкафа внезапно находится то раритетная сорочка Raf Simons, то еще какая-нибудь стертая из памяти коллекционная редкость вроде мини-юбки Duckie Brown.
Такая инвентаризация трофеев идет на пользу: например, лондонская писательница и консультант Ханна Роуз Тиндл занялась распродажей своих архивов Azzedine Alaïa и Junya Watanabe — это обеспечило ей финансовое благополучие и в условиях карантина.
Куда отправляются вещи, не прошедшие проверку временем и пандемией? Обычно в ресейл, тихую гавань площадок по перепродаже подержанной и неношеной одежды. На thredUP, одной из главных ресейл-платформ США, новых владельцев, помимо обычных вещей вроде легинсов Nike и поло J.Crew, ждут и яркие модные находки: топы Versace в богатых романских принтах и сложносочиненные блузы Rodarte. Последний отчет компании свидетельствует: "покупка-продажа подержанной одежды стала новой привычкой, которая останется с нами". Цифры говорят сами за себя: в прошлом году 33 миллиона клиентов впервые совершили покупку секонд-хенда, 76 % из них планируют сделать это повторно. Это означает, что в первую постпандемическую пятилетку рынок модного ресейла вырастет в 5,4 раза, — неплохой способ сократить углеродный след нашей индустрии. Вторую жизнь старым вещам сегодня пытаются дать не только потребители — во время локдауна дизайнеры вроде Габриэлы Херст взялись за апсайклинг собственных запасов: перерабатывают непроданные архивы и используют в коллекциях остатки тканей и фурнитуры из предыдущих.
Пандемия сделала нас умнее: мы стали более осознанно подходить к вопросу покупок и выбираем вещи с оглядкой на их влияние на окружающую среду. Моя приятельница, редактор GQ Рэйчел Ташжиян одевается как жительница престижного американского пригорода, попавшая в Нарнию. Но даже для нее, большой почитательницы пестрых шелковых платков и рискованных несочетающихся ансамблей, главный критерий в модных покупках сейчас — целеполагание: "Я взяла себе за правило покупать только ту одежду, что по-настоящему делает меня счастливой, — без оглядки на повод или необходимость". Рэйчел покупает то, что будет служить ей вечно: "Нет, мой гардероб не заполонила скучная классика. Я выбираю вещи, которые буду любить всегда".