Борьба с акне — долгий и дорогостоящий процесс, подчас мучительный и фрустрирующий. Но этот путь важно пройти до конца.
Люди склонны переживать по поводу своей внешности и зачастую драматизировать недостатки. Я знаю об этом не понаслышке: у меня для драмы есть серьезный повод. Для начала представьте себе ребенка, у которого на лице три огромных пустулы (так на медицинском языке называют гнойные прыщи, окруженные воспаленной кожей) и десяток мелких высыпаний. В лучшем случае сверстники спрашивают, что происходит. В худшем – начинают травлю.
С акне и его последствиями я сражаюсь уже 10 лет. Эта борьба вовсе не бюджетная: она обошлась мне в десятки тысяч гривен и миллионы нервных клеток. Проблемы начались в подростковом возрасте, во времена гормональной перестройки, трансформации "из гадкого утенка в лебедя", как любила говорить моя мама. Только у меня этот процесс затянулся. И пока окружающие списывали всю вину на пубертат, проблема была гораздо глубже.
Одним из решающих факторов, вызвавших у меня акне, стала генетическая предрасположенность: постакне-кратерами усыпаны лица и папы, и мамы. Добавим к этому гормональные проблемы (повышенные тестостерон и дегидроэпиандростерон) и неправильное питание, которое тоже играет свою роль. Вуаля.
С 13 лет я испробовала множество методов лечения: наносила кремы, мази и притирки с бензоил пероксидом, клиндамицином, адапаленом, эритромицином и третиноином; принимала антибиотики с доксициклином и миноциклином; пила гормональные препараты с контрацептивным действием. Помимо химического воздействия на организм, я пережила множество физических манипуляций: чистки, всевозможные пилинги, дарсонвализацию, фототерапию, плазмолифтинг, бессчетные процедуры по уходу и даже хирургическое вмешательство. Я перепробовала все средства – и бюджетные, и дорогие; и лечебные, и косметические. Ничто не приносило желанного облегчения.
Несколько лет болезни невероятно меня измучили. Все казалось безнадежным; я лишний раз не смотрела в зеркало, чтобы не подпитывать засевшие в голове мысли о том, что я уродина. Я не хотела, чтобы на меня смотрели, поэтому старалась – порой невольно – скрыться и отвлечь от себя внимание. Но акне – не то, что можно скрыть с помощью одежды или макияжа. Лицо – первое, что замечают люди. И каждый раз, общаясь с кем-то, я была уверена, что собеседник смотрит на мои прыщи. Во многих отношениях акне психически меня искалечило.
Два года назад, спустя восемь лет, проведенных на адских акне-горках, я нашла нового дерматолога. И она прописала мне изотретиноин. О нем я, как и большинство страдающих акне людей, знала и слышала многое. Изотретиноин блокирует механизмы развития болезни: например, тормозит образование роговой пробки, не дает закупориваться сально-волосяным фолликулам, оказывает косвенное антибактериальное и противовоспалительное действие и дает еще множество разных эффектов, неоценимых при акне. Но он считается крайней мерой из-за длинного списка "побочек": от невыносимой сухости слизистых до депрессии и судорожных приступов. Некоторые из них – например, психические расстройства – крайне редки, но истории о них впечатляют: на каком-то американском форуме я даже читала о случаях самоубийств. Впрочем, меня уже не волновало, как лекарство повлияет на меня, только бы сработало и избавило меня от прыщей.
Я начала принимать изотретиноин по 20 мг ежедневно. Уже через пару месяцев высыпания прекратились – совсем. Главным побочным эффектом от приема такой дозы стала неимоверная сухость: слизистых оболочек, носа, глаз, гортани и губ (трещины не заживали еще несколько месяцев после уменьшения дозы вещества). Но когда восемь месяцев спустя я перешла на дозу в 10 мг ежедневно, а потом через день, все побочные эффекты исчезли.
Принимая изотретиноин, я продолжала делать интенсивные процедуры: курс PRP-терапии (инъекции собственной плазмы крови), пилинги кораллами и морской солью, фракционный игольчатый RF-лифтинг, шлифовку лазером СО2. Последний оказался самым дорогим и болезненным, зато и самым действенным. Все мои усилия наконец принесли результат: общее состояние кожи – оттенок, текстура, гладкость – весьма улучшилось. Микрорельеф, состоявший в основном из шрамов и рубцов постакне, почти выровнялся.
Я все еще не могу сказать, что мне удалось победить акне: скорее, я приручила свою проблему. Мне предстоит окончательно избавиться от постакне, а после – иметь в виду, что болезнь может вернуться. Но несмотря ни на что я уже чувствую себя красивой. Сейчас у меня в жизни своего рода период кинцуги. В японской культуре это искусство реставрации битой керамики: его философия подразумевает, что трещины или поломки — часть истории предмета, их не получится бесследно скрыть. Вторую жизнь керамике дают с помощью специального золотого лака: так она обретает благородные отметины, которые делают ее изысканной и уникальной. Мои усилия и инвестиции — та же позолота.
Мне осталось сделать еще одну или две шлифовки и пройти несколько курсов инъекций, чтобы окончательно выровнять рельеф кожи. Как ни странно, именно финальный этап кажется самым сложным, длинным и изнурительным. Но, как показывает опыт, — все когда-нибудь заканчивается. Главное, чему я научилась за последние десять лет, — смирению, терпению, самообладанию, последовательности и дисциплине. Когда тратишь огромные деньги, чтобы стать лучшей версией себя, то невольно задумываешься обо всем: от элементарного – что ты ешь и на чем спишь — до того, насколько чист воздух вокруг тебя и где были выращены ингредиенты твоих средств для ухода. Но все это только к лучшему, ведь ты становишься максимально внимательной к самой себе, к своему организму и даже к людям – как минимум к тем, которые помогают решать твои проблемы. Перфекционизм и дотошность становятся главными союзниками, и ничего плохого в этом нет, наоборот, это ключ к успеху.
Текст: Марина Шуликина