На "Книжный Арсенал" при поддержке Украинского института книги прилетела Александра Шульман, бывший главный редактор британского Vogue — говорить о культурной дипломатии, моде и своей книге "Внутри Vogue. Дневник моего 100-го года".
Во время бранча в Caps business school Александру Шульман буквально атаковали вопросами о работе в Vogue и моде. Шульман ушла из Condé Nast два года назад, сейчас она пишет четвертую книгу, занимает должность вице-президента Лондонской библиотеки, ездит по миру как консультант по вопросам культурной дипломатии, и теоретически могла бы обидеться, что с ней до сих пор хотят говорить о Vogue, но нет. Александра предельно сдержанна, дружелюбна, много шутит и отвечает на вопросы так емко, как умеют только профессионалы, которые работают со словом. А еще она всегда в лодочках на шпильках. Во время бранча мы с fashion-редактором Веней Брыкалиным шутим, что Шульман ломает наши стереотипы: во-первых, всегда на каблуках, в то время как модный мир уже давно предпочитает более удобную обувь, во-вторых, "слишком нормальна" как для человека, проработавшего в моде 25 лет. О том, как сохранить адекватность и холодный ум несмотря ни на что, Александра рассказала в интервью Vogue.ua
Объявив о своем уходе, вы в одном из прощальных писем написали: "Я ухожу, потому что поняла, что хочу узнать другую жизнь". Очень точные слова и понятные любому, кто работает в медиа. Прошло два года. Вам удалось исполнить свое желание?
Я проработала в Vogue 25 лет, до этого – работала в Tatler и GQ. В 23 года я вошла в офис Condé Nast и без малого тридцать лет ходила туда каждый день. И все говорила себе, что еще успею попробовать что-то новое – но когда я планировала это сделать? Очевидно, что, когда я ушла из Vogue, мне было страшно – я впервые в жизни оказалась безработной. Но желание стать свободной было сильнее. Мне хотелось делать не то, что требовал журнал, а то, что хочу я. Например, снова начать писать. На самом деле я просто хотела получить свободу – и да, я получила ее. Но, конечно, она была бы не такой ценной, если бы до этого я не проработала в офисе четверть века.
После ухода из Vogue вы дали интервью Guardian, где рассказали, что после увольнения открыли для себя новый мир: например, начали ходить в супермаркеты по будням. Неужели это оказалось так интересно?
Сейчас это уже не так интересно, как два года назад (смеется). Но вы правы, многое было открытием: когда ты дни напролет в офисе, мало что замечаешь в жизни за окном. А тут я вдруг обнаружила, что на улицах много пожилых людей и молодежи – и что общество куда разнообразнее, чем я думала.
Коллеги, которые работают в медиа, часто жалуются, что жизнь мчится слишком быстро и есть ощущение выгорания. После ухода вы почувствовали, что жизнь стала в хорошем смысле медленнее?
Да. И самое важное теперь то, что у меня есть выбор. Но оговорюсь: я и сейчас работаю много. Я не хотела бросать работу вообще, я просто хотела заняться другим делом.
За время работы в Vogue вы выпустили три книги. Многие журналисты мечтают об этом, но не все решаются на такое. Как вы смогли написать два романа и один дневник ("Внутри Vogue: Дневник моего 100-го года"), работая в офисе с утра до вечера?
Все три книги я писала по утрам и выходным. Я рано встаю, поэтому работала над ними обычно с 6 до 8 утра. На создание первой книги у меня ушел год, не больше. Это не было сложно. Сейчас я тоже пишу книгу и поэтому стараюсь оставлять раннее утро свободным, чтобы писать.
В книге Inside Vogue вы уделяете много внимания своему быту: домашним заботам, коту и его проблемам с весом, бойлеру, который постоянно ломается…
Да, линия с бойлером нравится всем. На прошлой неделе у меня наконец появился новый, ура! Спустя столько лет мучений! (Смеется.)
Вам не говорили о том, что в книге главного редактора Vogue должно быть больше моды и меньше бойлеров?..
Нет, никогда! Я была уверена, что имею право писать и о другой стороне жизни – именно потому, что я работаю в Vogue.
Сейчас вы вице-президент Лондонской библиотеки. Какие у вас задачи?
Моя задача состоит в том, чтобы подыскивать нужных библиотеке людей – в том числе меценатов. Я помогаю увеличивать фонды, организовывать благотворительные ужины и другие мероприятия.
В одном из интервью вы рассказывали, что никогда не работали со знаменитостями, которые требовали утверждения обложки, фото или текста. Как вы добились таких здоровых отношений с селебрити и их агентами?
Когда я пришла в Vogue в 1992 году, селебрити и их агенты были очень влиятельными, но в мире было всего лишь несколько медиа, которые писали о знаменитостях. Было проще начинать – все хотели сотрудничать. И если принцесса Диана не утверждала свое фото для обложки, то я могла смело сказать агентам других знаменитостей, что и их клиент не будет этого делать.
Кейт Миддлтон тоже не утверждала фото? (Кейт появилась на обложке юбилейного выпуска Vogue UK в июне 2016 года – прим. vogue.ua)
Это была коллаборация с Национальной портретной галереей, и исходя из тех договоренностей Кейт должна была увидеть кадры до печати. Но на моей памяти это единственный такой случай.
У меня есть вопрос от команды украинского Vogue . Как проработать 25 лет в моде и не стать ненормальным?
(Долго смеется.) Кажется, я стала. (Задумывается.) Если в какой-то момент начинаешь полностью отождествлять себя с Vogue, ступаешь на ложный путь. Но, думаю, я нашла свой способ спасения. Мне всегда казалось важным иметь другую жизнь, кроме Vogue. То, что мы обсуждали с вами в начале: семья, сад, дом, кот, бойлер. Важно, чтобы за пределами офиса было что-то, что любишь и ценишь. Это делает тебя сильной. И спасает.
В книге вы пишете, что раньше вам всегда не хватало времени для общения с сыном. Вы ушли из Vogue – казалось бы, теперь ничто не мешает. Но недавно я прочла, что ваш сын уехал учиться за границу, то есть – вы снова не вместе?
Не совсем так. Первый год мы были вместе дома, и это было фантастически. Помню, утром спустя две недели после увольнения я работала в своем кабинете, а сын спустился ко мне из спальни. "Кажется, я никогда жизни не видел тебя здесь в такое время, мама", – сказал он. Сейчас сын учится в докторантуре и часто бывает дома, так что мы наверстываем упущенное.
Кажется, вы положили начало diversity- движению в моде и красоте задолго до того, как это стало мейнстримом. Разнообразие всегда было важным для вас?
Примерно спустя пять лет после того, как я пришла в Vogue, стал очень модным гранж. Его лицо – Кейт Мосс – тогда как раз начинала карьеру, и все сходили по ней с ума. Это был новый стиль, непохожий ни на что – и это, конечно, было самое настоящее diversity. Я не изобретала новое – мы просто откликались на то, что было актуально.
Что вам давалось сложнее всего, когда вы работали в Vogue ?
Сложнее всего, наверное, было поддерживать хорошие отношения со всеми в офисе. Делать так, чтобы все были счастливы, сохранять здоровую атмосферу и вдохновлять коллег на креативность. Когда фотограф и стилист приносили съемку и результат был не самым удачным, нужно было объяснить людям, почему съемка не пойдет в журнал, при этом не обидеть их – и для меня это всегда был стресс. С журналом работает так много людей: штатные сотрудники, контрибьюторы, модели, фотографы, стилисты по всему миру. Со всеми нужно было находить компромисс, чтобы всем было хорошо.
Удивительно: самое сложное – не отношения с селебрити или съемка с Кейт Миддлтон, а отношения внутри команды?
Именно. Если ваша команда несчастлива, вы никогда не сделаете лучший журнал.
24 мая на "Книжном Арсенале" при поддержке Украинского инстиута книги и издательства ArtHuss прошла дисскусия "Мода, книги и культурная дипломатия". Ее участниками стали Александра Шульман, дипломат Дмитрий Кулеба, писательница Ирена Карпа. О том, как она прошла, можно увидеть в галерее:
Текст: Дарья Слободяник
Фото: Мария Павлюк; Валентин Кузан