Поділитися

Постоянная величина: интервью с Эди Слиманом

За 20 лет во главе трех флагманских Домов – Dior, Saint Laurent и Céline – Эди Слиман оставил яркий след в моде. Рок-мотивы, контрастные сочетания, узкий силуэт, гендерная амбивалентность, дух Парижа и Лос-Анджелеса, культ молодости и мастерство самой высокой пробы прочно ассоциируются с именем Слимана. Тем не менее дизайнер, фотограф и провидец Эди удивляет и сегодня.

Ваша вторая коллекция для Celine – ода буржуазности, далекой от рок-эстетики, которая традиционно ассоциируется с вашим стилем. Чувствуется эволюция женского образа – формы и материалы контрастируют с представленными в предыдущей коллекции. Это дефиле удивило и впечатлило всех. Значит ли эта трансформация, что ваш стиль изменился, произошел некий перелом?

Реклама.

В нынешнем модном контексте нормкора и уличного стиля необуржуазная парижанка, одетая в Celine, кажется практически панком, она совсем другая. Речь об игре в буржуазию, как это порой делала Анита Палленберг в объятиях Кита Ричардса. Эстетика рока, как ни парадоксально, многое позаимствовала у стиля буржуа, отдающего "респектабельностью". Так что для меня это игра, лишь вариация моего персонального стиля.

Безупречные кейпы, юбки-бриджи, костюмы в тонкую полоску, капитанские жакеты, обновленные тренчи... Вы представили коллекцию классических вещей, из которых традиционно состоит гардероб парижанки. На ваш взгляд, ДНК Celine определенно классическая?

Прошло 20 лет с тех пор, как я начал одержимо перекраивать гардероб. Сегодня я создаю новую классику Celine, используя старомодные детали и вещи, такие как юбка-бриджи. Это вопрос возвращения бренда в свое культурное пространство. Классические идеалы у Celine проявляются и в изготовлении одежды – ее безупречном качестве, французских традициях шитья. В этом Доме есть что-то невероятно убедительное и вечное, он несет неизменные ценности в своих вещах – кожаных сумках или одежде безукоризненного кроя.

Вы воплощаете узнаваемые парижские образы в своих коллекциях. Кто вас вдохновляет на их создание? Каковы, по-вашему, главные черты парижанки?

Парижанка – это прежде всего особый дух. Свобода манер, действий, речи, утонченность и естественность, передающиеся от матери к дочери. Я всегда обращаюсь к французскому кино: оно меня окрыляло вчера – и окрыляет сегодня. Однако я не углубляюсь в историю моды – меня скорее вдохновляет уличный стиль, свой у каждого поколения. Всегда воодушевляют прекрасные незнакомцы, любовь с первого взгляда, образ девушки или парня, который, как фотоснимок, отпечатывается в сознании. Я постоянно в поисках идеального гардероба. Переделываю тысячи раз свою классику, из сезона в сезон.

Кейп из кашемира, водолазка из кашемира, джинсы, кожаный пояс, кожаные сапоги, фетровая шляпа, все – Celine by Hedi Slimane

После изменения логотипа Celine и появления мужской линии встал вопрос о запуске парфюмерной коллекции, а также линии Haute Couture. Так формируется то, что вы называете фундаментом Дома. Какие еще перемены ожидаются?

Celine – большой Дом, сферу влияния которого, безусловно, необходимо расширять. Важно было раздвинуть его границы, особенно с помощью мужских коллекций, поэтому и была создана отдельная мужская линия. Есть острая необходимость раскрыть Celine с ольфакторной стороны. Наконец, необходимо вновь ввести ручную работу, чтобы вернуть Дом в его историческое русло. Вместе с тем для меня не менее важно создавать и обогащать неповторимый модный язык, присущий Celine.

Реакция на показ вашей первой коллекции была неоднозначной. Как вы пережили резкие отзывы и какой настрой у вас сегодня, почти через два года после того, как вы взяли в руки бразды правления Celine? Критика вас ранит?

Полемика была неизбежна, ведь случился поворот на 180 градусов, плюс наслоились финансовые проблемы, конфликт интересов и судебные разбирательства. Несмотря на эту тяжелую атмосферу, отчаяния не было. Хотелось наладить искренний диалог и вдохнуть новую жизнь в Дом Celine. К тому же я пережил нечто подобное в Saint Laurent в 2012-м. В целом, шум и хаос вокруг этой коллекции, посвященной парижской ночи, сделали бренд еще более популярным. Они стали лучшей рекламой короткого платья для танцев. Так же, как и в 2012 году, критика возымела обратный эффект и не добилась того, чего хотела. А полгода спустя и вовсе забылась. Что касается моего настроя, я всегда стараюсь придерживаться выбранного курса несмотря ни на что, я несу свой многолетний опыт от Дома к Дому, стараясь никогда не ставить под угрозу узнаваемость кодов бренда и его ценности.

Шелковый жакет, расшитый пайетками, шорты из габардина, шелковая блуза, кожаный пояс, все – Celine by Hedi Slimane

Бернар Арно сказал, что планирует увеличить оборот Celine на 2-3 млрд евро в течение пяти лет. Вы поддерживаете его амбиции или чувствуете давление на вас и ваш талант?

С моей точки зрения, есть общие амбиции – чтобы обновленный Дом Celine занял свою нишу и ему было что представлять в долгосрочной перспективе. Важны не только финансовые показатели, но и формирование внутренних ценностей, культурного поля. Для этого следует заложить прочный фундамент, как я делал это ранее в Dior или Saint Laurent. Что касается давления, я чувствую его ежедневно на протяжении 20 лет, но остаюсь сосредоточенным на главном – творчестве.

На ваш взгляд, какова роль креативного директора во главе исторического Дома?

Стандартного перечня обязанностей нет, так как у каждого Дома своя судьба, история, ценности. Для кутюрье важно чувствовать время, чтобы актуализировать творения исторического Дома, а иногда и предугадывать будущее.

Вы были креативным директором Dior Homme, Saint Laurent и сегодня Celine – трех Домов, у каждого из которых своя специфика. Тем не менее за эти годы вам удалось разработать и последовательно выдерживать свой фирменный стиль, дух эмансипации и свободы, который порой трактуют как сознательное игнорирование родословной бренда. Что скажете по этому поводу?

Дома моды – это не пятизвездочные отели, где мы живем как нам захочется. Дом моды отличается целостностью. Кутюрье, которого не следует путать с обычным стилистом, привносит в наследие Дома отпечаток своей личности, своих предпочтений, своего узнаваемого стиля – при условии, что тот есть. Это не мешает ему, как режиссеру, работать со "сценарием", который вы называете родословной Дома. С другой стороны, когда нет личного стиля, всегда остается возможность методично следовать стилистике и видению своего предшественника. Это тоже может быть интересно, но такая работа и профессия называются иначе.

Жакет из кашемира и фланели, шелковая блуза, фланелевая юбка, кожаные сапоги, шелковый платок, кожаная сумка, кожаный пояс, очки в золотой оправе, все – Celine by Hedi Slimane

Вы крайне дорожите интеллектуальной собственностью. Что вы считаете своими кодами, своим наследием, привнесенным в моду за время работы в трех Домах?

Я не придавал интеллектуальной собственности такого значения, пока меня однажды не ограбила организованная банда. А после была еще одна попытка обезличить мои работы. Это и вынудило меня принять меры, чтобы сохранить то, что принадлежит мне.

У меня на самом деле узнаваемая стилистика и есть неизменные коды. Это касается не только моды, но и фотографии – моих черно-белых снимков, выбора освещения и необычных объектов для съемок. Я работаю один, у меня нет арт- или кастинг-директора, стилиста, режиссера. Я все делаю своими руками. Это, несомненно, позволяет оттачивать и кристаллизировать мой стиль без какого-либо внешнего вмешательства. В начале 2000-х я разработал силуэт skinny, который, кстати, был моим фаворитом всегда, – я сам так одевался. Я перекроил плечи и "поставил" их на свое место, приталенный силуэт сочетал с зауженными джинсами. Такой образ я впервые представил в Dior Homme – с узкими галстуками из черной кожи. Я неизменно отбираю андрогинных моделей. Мой черно-белый стиль неразрывно связан с музыкой, с тем, что вы называете "рок-эстетикой". У меня были разные этапы в жизни и творчестве. Я изучал Берлин в начале 2000-х, потом случился английский период (годы возрождения британского рока), а начиная с 2008-го я десять лет провел в Калифорнии. Интенсивное исследование ее музыкальной и художественной сцены, сотни репортажей, книг и выставок, коллекции, которые я посвятил альтернативной Калифорнии, сформировали меня.

Твидовый жакет, расшитый пайетками, шелковая блуза, кожаные брюки, кожаные сапоги, кожаный пояс, все – Celine by Hedi Slimane

Вы интересуетесь работами своих коллег?

Я плохо в этом осведомлен. Мне проще говорить о музыке, чем о моде. Я оказался в стороне от fashion-сообщества, хоть и не стремился к этому. Десять лет жизни в Калифорнии только усугубили такое положение вещей.

Карл Лагерфельд не скрывал восхищения и нежности, которые испытывал к вам. Вы были довольно близки. Как вы пережили его уход? Какие воспоминания о нем храните?

Я очень сложно и тяжело пережил уход Карла. Ужасно скучаю, мне его не хватает. Я любил его бесконечно, искренне. У меня так много прекрасных воспоминаний, связанных с ним. Я все время думаю о нем, вспоминаю наши первые примерки, мой первый показ Dior Homme с Карлом и Ивом в первом ряду, наши счастливые поездки в Берлин и Монако, наши невероятные уроки бальных танцев, ужины, которые растягивались до бесконечности, и разговоры обо всем, в том числе о разных глупостях. Я безутешен после его ухода, он навсегда в моих мыслях, рядом со мной. Эти последние годы были очень тяжелыми. Я потерял все свои ориентиры, многих друзей и наставников. Сначала Дэвида Боуи, которого любил больше всех на свете, потом Пьера Берже, Аззедина Алайя, наконец, Карла. Это очень печально.

Вы в моде уже более 20 лет. Какие процессы в этой сфере вам кажутся самыми значимыми сегодня?

В современном мире нужно опасаться отказа от фундаментальных ценностей и от свободы творчества, и это касается всех сфер. Хорошо или плохо, но радикальные изменения есть – это мода напоказ, глобализация, которая существенно меняет способ презентации коллекций, навязывание трендов. Также сегодня слишком много демагогии о политкорректности. В общем, атмосфера не самая располагающая. Естественно, нужно творчески противостоять этой замаскированной форме неоконсерватизма.

Социальные сети стали всемогущими: в них можно с легкостью презентовать свои идеи – особенно в "Инстаграме", который для творческих людей превратился в насущную потребность. А вы в это время остаетесь отшельником – абсолютно сдержанным и скрытным. Почему?

Когда все начиналось, мне импонировала идея художественного проекта, фотоблога в "Инстаграме". Но сегодня все гоняются за количеством подписчиков, и это выходит на первый план, становится самоцелью. Иными словами, благодаря социальным сетям то, что второстепенно для настоящего творчества, становится главным. Там все смешано и перепутано, все жанры и дисциплины, и всегда на первом месте гонка за лидером, желание из ничего сделать нечто. Более того, эта одержимость все выставлять напоказ, комментировать, привлекать внимание стала навязчивой ежедневной потребностью.

Кейп из кашемира, водолазка из кашемира, фетровая шляпа, все – Celine by Hedi Slimane

Чем вы любите заниматься, когда не работаете?

Такого не бывает. Абсолютно все потенциально может стать частью творческого процесса и элементом коллекции: мои прогулки, книги, которые я читаю, концерты, на которые хожу, предметы, которые фотографирую...

Вы часто говорите, что как фотограф "документируете время". Что думаете о нашем времени?

С изумлением наблюдаю рост популизма, непримиримости, неприятия иного. Социальные сети, к сожалению, являются источником многих наших бед. А вот фотография и мода дают надежду. "Документирование" молодежной культуры в Калифорнии, Франции или в других местах – спасительное занятие. Оно возвращает мне веру в наше время.

Даже если вы фотографируете людей в возрасте (Брайан Уилсон, Кеннет Энгер, Франсуаза Арди, Чак Берри, Пьер Берже), ваши работы всегда ассоциируются с молодостью. Что вас вдохновляет в поколениях Y и Z?

Все, что я делаю и создаю, всегда было связано с молодежью. Меня привлекает ее эмансипированность, способы самоутверждения, разрыв шаблонов. Именно над этим я много работал – особенно над вопросами гендера – еще со времен моих первых показов в конце 1990-х годов. Однако я невероятно расстраиваюсь, когда вижу нетерпимость. Самоутверждение предполагает уважительное отношение к другим.

Талант творца во многом зависит от его способности идти в ногу со временем. Считаете ли вы, что, начиная с определенного возраста, человек неизбежно перестает быть по-настоящему современным?

Соответствие времени не имеет ничего общего с возрастом. Это, как мне кажется, нечто врожденное. Важно быть вовлеченным, взаимодействовать, вести диалог с эпохой, быть в поиске, не забывая о вечном потоке жизни и не уклоняясь от него. В моде это основа основ, и с течением времени необходимо сохранять баланс между признанием, которое уже заслужено, сознательными и неосознанными повторами и чувством момента.

Мир моды переживает глобальные изменения на всех уровнях: в создании вещей, связях с общественностью, потреблении... Какие перемены вы предчувствуете в ближайшие годы?

Придется отстаивать прогрессивные ценности и любой ценой сохранять свободу самовыражения и творчества, несмотря на все формы прессинга, троллинга и хейтерства. Но я оптимист: я вижу возвращение реальности в противовес виртуальности. Смена акцентов сейчас очень важна.

Вы видная фигура в мире моды, и все же мы знаем о вас очень мало. Как охарактеризовать Эди Слимана тремя словами?

Я бы сказал: постоянство. Остальные два слова оставляю на ваш выбор.