Остромодный гротеск или классическая осознанность – мода сезона предоставляет полную свободу.
Цветочный принт в коллекциях весна-лето – 2018 кажется проверкой на степень дерзости. Наивные цветы Kenzo и Miu Miu пестро комбинируются с полоской, клеткой и горохом. Платья Comme des Garçons с натюрмортами Арчимбольдо скроены так, что нос-груша по-гоголевски выпячивается из всего костюма. Ориентальные цветы у Dries Van Noten сочетаются и с розовыми морскими звездами, и с блеском пайеток в духе насыщенных интерьеров старой Европы. Лилии французских королей на пышно расшитых камзолах Louis Vuitton в паре с кроссовками, матросками и спортивными шортами напоминают о туристах среди антикварных гобеленов в одной из комнат Лувра (в его Часовом павильоне, к слову, проходил показ последней коллекции).
Мелкий крестьянский цветочек в коллекциях Chloé и Loewe в компании с ковбойскими сапогами дает эффект противоположный: сложный асимметричный крой и премиальные материалы делают образы буржуазными. Не менее радикальным декоративным приемом в коллекциях нового сезона кажется глиттерная фактура с ног до головы (Paco Rabanne, Saint Laurent, Gucci). Не стоит забывать и о триумфе переизданных хитов Versace – от легинсов с уорхоловскими ликами до леопардовых платьев с золотым греческим орнаментом.
Актуальная сегодня мода 1990-х пробудила аппетит к китчу: границы допустимого изменились, и клеенчатая хозяйственная сумка, анималистический принт и блестящие фактуры теперь отнюдь не признак дурного вкуса. Это время маскарада: продвинутые модные верхи одеваются в дорогостоящие треники, низы стремятся носить респектабельные платья-футляры. На филологическом факультете студентам такие перевертыши приводят в пример, цитируя работу философа Бахтина о "гротескном реализме". Анализируя образ плоти в романе Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль", автор вывел закон гротеска: преувеличение до пределов невозможного. Все, как в современных трендах.
В оппозиции к ним идет суровая портняжная сдержанность. Это о плащах из кожи или хлопка на двойном подбое Céline, создатели которых вдохновлялись стилем безупречных обитателей авеню Фош, о жакетах с объемными плечами, на которых выстроена коллекция Ellery, комбинезонах и рабочих куртках Stella McCartney и сорочках всех вариаций Jil Sander. В этом же списке – и строгие юбки-карандаши, которые в новом сезоне шьют из замши (Max Mara), питона (Bottega Veneta) или кружева (Hermès) и сочетают с клетчатыми рубашками (Balenciaga). Хороши объемные блейзеры – как в стиле милитари (Prada), так и двубортные маскулинные квадратные (Lemaire). Все эти вещи, скромные и сделанные на совесть, обещают служить долго и честно. При этом судьба нарочито ярких statement вещей, быстро примелькавшихся по хроникам streetstyle, не столь радостна: они готовятся скорее к жизни в витрине, чем к повседневным прогулкам – хотя создавались из дорогостоящих материалов и, возможно даже, с использованием ручного труда.
"Нет ничего более отвратительного, чем вещь, рассчитанная на кратковременное использование, но производящая впечатление долговечной; попытайтесь себе представить не знающую износа дамскую шляпку", – 100 лет назад в эссе "Орнамент и преступление" написал архитектор, денди и теоретик стиля Адольф Лоос. Его – проповедника четких форм и чистых линий – сильно расстраивала австрийская Сецессия. Он негодовал и утверждал, что цивилизация в процессе развития должна отказаться от орнаментальности в пользу суровой сдержанности. Мода на ар-нуво была ему чужда, его привлекали образцы чистой функции: "В эпоху слабого проявления индивидуальностей наши предки старались показать свою оригинальность в одежде. Мы стали более скромными. Мы не выпячиваем свою личность; мы маскируем ее общим для всех обликом современной одежды".
Кажется, с тех пор ничего не изменилось. Но при значительно выросшем количестве произведенной одежды ситуация вышла за пределы невозможного. Ведущие fashion-дизайнеры создают вещи в угоду сменяющим друг друга модным сезонам, сами же иронизируют по этому поводу, тем самым предоставляя нам полную независимость от трендов.