В новом сезоне самые прогрессивные дизайнеры полагаются на основные инстинкты. В основе их коллекций — темы силы, сексуальности и власти.
Давно мода не была столь идеологизированной. На церемонии вручения кинонаград мужчины надевают платья (и далеко не шутки ради), а женщины снимают шпильки прямо перед красной дорожкой. "Мы боремся с токсичной маскулинностью", — комментируют творческие изыскания Алессандро Микеле в компании Gucci. Креативный директор женского подразделения Dior Мария Грация Кьюри модернизирует коды Дома, опираясь на классические феминистские труды. Кажется, сегодня вместо одежды мы надеваем готовые манифесты: каждый наряд — как тщательно подготовленный реквизит для публичного выступления, каждый аксессуар — как инструмент эмпауэрмента или наделения властью.
За последнее столетие мода впитала и переработала все известные символы силы, статуса и протеста — от униформы военных до облачения доминатрикс. К единому знаменателю в этом дискурсе пока не пришли. Даже классический костюм можно трактовать по-разному — как символ доминирования (волки с Уолл-Стрит) или конформности: те же служащие из Сити обречены следовать строгому корпоративному дресс-коду. Женщины носят костюмы во имя гендерного равенства, подчиняясь правилам игры "мужского мира" — того, где маркером силы считается разлет плечевого пояса.
Традиционно в "женском" мире силу и власть выражают при помощи сексуальности. Особенно это было заметно в конце 1990-х: насытившись образами трофейных жен и хищниц из сериала "Династия", мода свернула в сторону прагматичного эксгибиционизма. В начале нового века звезды альтернативной моды — Хельмут Ланг, Анн Демельмейстер и Джил Сандер — создали гардероб эмансипированной девушки, которой не приходилось охотиться за сексом ради самоутверждения. Он и так сопутствовал ей: как неотъемлемая часть жизни, а не счастливая случайность.
Пожалуй, главным антиподом элитарной моды начала нулевых был отрезвляющий минимализм Хельмута Ланга, щедро приправленный БДСМ-эстетикой. Дизайнер не просто ввел в моду атрибуты сексуального доминирования вроде угольно-черных мотоциклетных курток и кожаных сбруй. Он последовательно наделял вещи из повседневного гардероба символичными деталями: делал на них стратегические вырезы, оголяющие тело, и менял внешний облик вещей, используя перетяжки, прозрачные вставки и дисциплинирующие бандажи. Закрытые черные платья (правда, без рукавов или с открытыми плечами) в его исполнении обещали затишье перед бурей: под драпировками ткани проглядывали острые носы туфель, а глубокие разрезы по бедру открывали приделанные к обуви конские хвосты. Женщины у Ланга выглядели рассудительными и хладнокровными: они сами выбирали свою судьбу и, среди прочего, сексуальных партнеров — не стесняясь при этом носить наручники вместо браслетов.
Спустя 20 лет эта гармоничная, доминантная сексуальность снова расцвела на подиумах. Дизайнеры цитируют лучшие коллекции Ланга не только из ностальгии (хотя многие выросли на них) — они транслируют те же ценности.
Преданным последователем Ланга оказался Дэниел Ли, креативный директор Bottega Veneta. С первых коллекций он открыто цитирует словарь австрийского дизайнера: его кожаные платья и трикотажные топы крепко обнимают атлетичные тела моделей, объемные дубленые пальто выглядят как амуниция и средство защиты от внешнего мира, а бескомпромиссно смелая модернистская обувь оголяет пальцы (привет фут-фетишистам) либо внушает трепет агрессивными формами. От каждой вещи в коллекциях Bottega Veneta веет "ланговской" уверенностью, столь уместной в наше турбулентное время.
В нынешнем сезоне примеру Ли следуют и другие любимцы модной тусовки: модели в блестящих виниловых юбках и бандажных майках появились на парижском показе Рока Хуанга, дизайнера Rokh и верного ученика Фиби Файло. Монолитные кожаные комплекты представил адепт "старого Celine", нью-йоркский дизайнер Питер До. Победительница LVMH Prize, дизайнер Марин Серр демонстрирует женскую силу, олицетворенную в спортивных платьях из нарочито технологичных материалов, созданных в технике пэчворк.
В новой коллекции Chloé креативный директор Наташа Рамсей-Леви вступила на территорию офисного дресс-кода с гибридами костюма и пеньюара. Обычно сдержанная Надеж Ване-Цыбульски в буржуазном Hermès показала не просто воительниц, а победительниц — моделей в бронированных топах-кирасах и микрошортах. С ними отлично рифмуются кожаные бандо и очень маленькие (но суровые) черные платья Себастьена Менье для Ann Demeulemeester, а также опасно укороченные плащи Мэттью Вильямса из Alyx. И пусть этот новый универсальный язык пока немногословен и живет в рамках одной фетиш-эстетики, он весьма красноречив. Его понимают те, кто не гонится за властью, а уже ею обладает.
Текст: Алла Анацко