О феномене популярности постсоветской ментальности в современной моде размышляют Лёля Гольдштейн и Маша Хрущак.
"Уродство красивее, чем красота", – считал Умберто Эко. Современная мода с ним полностью согласна. Раздутые в коленях спортивные штаны и носки с сандалиями – у парней; вылинявшие платья с рюшами в мелкий цветочек – у девушек; заношенные джинсы – у всех подряд. Мировая мода полюбила привычные образы людей из стран бывшего Восточного блока. Теперь на них завороженно смотрят, как в бездну. Постперестроечный образ жизни и брутальная реальность темных подворотен спальных районов – источник новой модной эстетики. Ее главные пропагандисты – двое из "совка", выросшие в 1990-х дизайнеры Гоша Рубчинский и Демна Гвасалия.
Въехав в моду на скейте прямиком из экстрим-парка, главный апологет постсоветской молодежной культуры Рубчинский спустя восемь лет становится одним из четырех дизайнеров, приглашенных на выставку Pitti Uomo с более чем полувековой историей. Тем самым он оказался в одном ряду с Raf Simons, Marni и Kenzo. При поддержке маркетингового гения Эдриана Йоффе, генерального директора Comme des Garçons, бритоголовые бледные модели Рубчинского оказались в каждом тренд-буке 2016 года.
"Предшественники украли все наши великие идеи" – мысль, которая могла бы стать девизом постмодерна как в моде, так и в арте. С биркой Vetements Демна Гвасалия возвращает к жизни коричневую школьную форму для девочек, определив цену на нее почти в 2 000 евро. Тот же фокус он проделывал с вещами и деталями в коллекциях Maison Martin Margiela. Демна работал в этом Доме уже после ухода основателя, и теперь заимствует идеи из архива 7–10-летней давности, возвращая их в поток современной моды. "Двое из "cовка"" уже имеют целую армию последователей – даже на других континентах. К примеру, громко заявивший о себе австралийский бренд Ex Infinitas эксплуатирует эстетику местных гопников, которых называют "боган": новый гоп-стайл будоражит, как все некрасивое или патологичное.
Несколько лет назад главным вдохновением для модных марок стали цветные эмигрантские районы – их цитировали гипермодные лондонские Nasir Mazhar и KTZ. В 2007 году фирма Hood by Air выпустила футболки с надписью Realness – и через три года они продавались в Opening Ceremony, Colette и Selfridges. В этом году модные слова на латинице вроде classics,
straight или american psycho потеряли всякую ценность: хайповыми стали надписи кириллицей – экзотичной и совершенно бессмысленной для иностранцев. Хорошие примеры – американская марка Heron Preston, создавшая водолазки и кепки с многозначительной надписью "Стиль" или бессмысленной "Пламя волны", и Vetements, выпустившая огромные толстовки с надписью "Земфира".
В сторону неблагополучных белых в последний раз смотрели в начале 90-х. В моде была эпоха американского гранжа, в арте – The Young British Artists (YBAs), которые сделали почти невозможное: узаконили искусство индустриальных кварталов Восточного Лондона. Дэмиен Херст показывал член за 50 фунтов, а Эмин и Лукас в магазине на улице бангладешских иммигрантов продавали футболки с надписью She’s kebab. Эту дерзкую моду моментально подхватили влиятельные арт-дилеры. Коллекционер Чарльз Саатчи не только купил работы YBAs, но и организовал первые выставки Дэмиена Херста, Синди Шерман и Марка Куинна в Saatchi Gallery, повлияв на тренды в мировом арте, и представил "молодых британцев" Гэри Хьюма, Трэйси Эмин, Сэм Тейлор-Вуд и Сару Лукас новыми авангардистами. Сейчас инсталляции "молодых британских художников" – "Моя кровать" Трэйси Эмин или акула Херста – стоят десятки миллионов долларов.
Сегодня новыми авангардистами принято считать Vetements. Последняя коллекция марки весна- лето – 2017 гениально складывалась из сотрудничества с 18 брендами – от Levi’s и Dr. Martens до Brioni и Manolo Blahnik, и в таком списке легко читалась ностальгия по вещевым рынкам. Любовь к стилизации под "совок" для нас не просто реверанс со стороны мировой fashion-общественности: это неслыханная удача и способ увидеть дух и знаки времени, которое мы отрицаем и пытаемся забыть. Подобно барельефам и монументальным памятникам времен СССР, со скоростью света исчезающим с лица земли, новая красота в моде созвучна свободомыслию современности. Самое главное – она об обычных людях, переосмысливающих собственную историю.