Знаменитый дизайнер обуви Кристиан Лубутен предпочитает иметь выбор. Иначе как объяснить наличие целых восьми резиденций, между которыми он курсирует как ему заблагорассудится? В их числе — парижские апартаменты; шато XIII века во французском департаменте Вандея, которым он владеет вместе со своим бизнес-партнером Бруно Шамбелланом; дом и дахабие, двухмачтовый парусник, в Египте в районе Луксора; квартира в Лос-Анджелесе; уголок бразильского рая в Рио-де-Жанейро; полуразрушенный дворец в сирийском Алеппо; комплекс пляжных домиков в португальском Мелидеше на побережье Алентежу — и вилла в историческом центре Лиссабона (еще одно совместное приобретение с Шамбелланом), где мы сейчас наслаждаемся мятным чаем.
Дизайнер начал наведываться в Португалию еще в начале 1980-х. Он хотел приобрести квартиру, чтобы было где останавливаться по пути из Мелидеша в аэропорт Лиссабона, но Шамбеллан всячески отговаривал его от такой необдуманной покупки. "Я всегда прислушиваюсь к советам Бруно: он гораздо разумней меня. Поэтому от приобретения квартиры я отказался, — вспоминает Лубутен. — А потом, спустя месяц, он находит этот дом. Я решил, что он сошел с ума: от квартиры меня отговорил, а взамен предлагает купить целый дом? На что Бруно заявил: "Но он же такой симпатичный". И, конечно, оказался прав".
Слово "симпатичный" не передает всего великолепия этого дворца. Трехэтажное здание в районе Алфама облицовано расписной плиткой азулежу, превратившей Лиссабон в рай для инстаграмера. Отсюда открывается впечатляющий вид на устье реки Тежу. Дворец был построен в XVI веке, но лиссабонское землетрясение 1755 года сровняло его с землей. Руины приобрела португальская семья, впоследствии переселившаяся в Бразилию, чтобы заняться торговлей ценными породами дерева. "Сам дом построен в традиционном стиле, но при этом создает ощущение многоцветности, — рассказывает Лубутен. — Он выделяется на фоне всей этой массы темного португальского дерева. Цвета кажутся более живыми и свежими".
Когда Лубутен наконец решился на покупку, здание нуждалось в реставрации. За 2,5 года первый этаж превратили в современное жилое помещение со всем необходимым; второй этаж заново отделали купленными у местных антикваров кафельными панелями времен Наполеона и потолочной лепниной из соседнего города Кашкайш; спальни на третьем этаже были оборудованы собственными ванными и современной системой отопления.
Конечный результат поражает эпикурейской роскошью. Из прихожей гости поднимаются по парадной лестнице вдоль стен, украшенных фресками с тропическими мотивами болгарского художника Бориса Делчева.
Свет проникает внутрь сквозь яркие стекла витражей, освещая изумрудную зелень, которая напоминает отпечатки листьев плюща, оставшиеся на старой стене. Отсюда гости попадают в облицованную изразцами бальную комнату — почти пустую, за исключением обтянутого бархатом будуарного диванчика, двух стульев в индо-португальском стиле, купленных на парижском блошином рынке, и пары шкафов с безделушками: туземным символом брака, привезенным из Папуа — Новой Гвинеи, коллекцией расписанного синим китайского фарфора и ящерицей из папье-маше. "Это зал для приемов", — объясняет Лубутен. Совсем недавно здесь прошел ужин при свечах на 80 гостей в честь знаменитого fashion-критика Сьюзи Менкес. "Комната так нагрелась из-за обилия свечей, что нам пришлось распахнуть все окна".
Отдельного упоминания заслуживают люстры. Близкий друг Лубутена живет и работает в Мурано, что не могло не отразиться на интерьере: экземпляры из стекла в причудливых узорах и грандиозные конструкции с подвесками колышутся под искусно разрисованными потолками по всему дому. "Когда дело дошло до потолков, я подумал, что раз нет возможности их спрятать, нужно выставить их в самом выгодном свете, добавив цвета (карамельно-розового, фисташкового, рубинового) и позолоты, — рассказывает Лубутен. — А когда потолки были готовы, я решил для большей помпезности вместо французского хрусталя повесить яркие люстры. Почему бы и нет?"
Стены домашнего кинотеатра украшают сценки из индийской жизни, а с потолка свисает творение со множеством подсвечников, все в морских раковинах. "Моя любовь к люстрам давно известна, — вздыхает Лубутен. — Эту я купил много лет назад: наткнулся на нее в Индии, но сделана она была во Франции. До недавнего времени она пылилась, ожидая своего часа. На ее сборку ушло несколько недель". Его привычка к импульсивным покупкам вкупе со взглядом профессионала объясняет эклектичную смесь эпох и стилей по всему дому.
В библиотеке пара пушистых кресел Fritz Hansen прекрасно уживается с индейской куклой качина и перуанской фигурой Христа XVII века. В комнате, получившей название "фарфоровой" из-за бледно-голубого потолка, бронзовый единорог Janine Janet соседствует со скульптурным торсом с юга Индии и индонезийской короной, которую Лубутен привез из поездки в буддистский храм Боробудур на острове Ява. С ними прекрасно гармонируют мексиканский стол 30-х годов прошлого века и пара обитых атласом кресел-бочонков из Америки.
Для Лубутена, заядлого любителя аукционов, нет большего счастья, чем обнаружить антикварную ценность, которую проглядели другие любители искусства. Его лучший трофей на сегодняшний день — мраморный столик авторства Жан-Шарля Моро в библиотеке. Он даже не догадывался, что это оригинальный экземпляр, и чуть было не согласился разрубить стол надвое, чтобы его бойфренд флорист Руй Фрейташ мог подрезать на нем цветы. "А потом один мой знакомый увидел его во дворе под дождем и возмутился: "Да вы с ума сошли! Это один из самых значимых столов в мире!" И тогда меня осенило: он прав. Это же оригинал".
Фото : FRANÇOIS HALARD. Текст: ЭЛЛИ ПИТ ЧЕР