Каждые выходные редакция Vogue.ua выбирает книги, которые ее впечатлили. На этой неделе fashion-обозреватель Татьяна Соловей рассказывает о книге писем об искусстве украинского художника Анатолия Сумара.
До появления популярных книг, поясняющих как говорить с детьми об искусстве, Анатолий Сумар написал свой интеллигентнейший путеводитель.
Описателен, лиричен, лаконичен – Анатолий Сумар в процессе написания писем об искусстве в 1995-1997 был сильно ограничен во времени и пространстве. Он писал внучкам Екатерине и Люсе, которых отец Василий Зоря перевез в Вашингтон – он как раз получил пост второго секретаря Посольства Украины в США. Эпистолярный жанр гениальный дед завел исключительно для того, чтобы заинтересовать внучек посмотреть главное и лучшее в тамошних музеях.
Тексты отправлял в арт-каталогах, вкладывая линованные листы к репродукциям, иногда рисовал работы по памяти, добавляя краткие пояснения рисункам. Возраст внучек ни умничать, ни разгоняться не позволял – потому в описаниях к каждой работе вместился просто и по делу оформленный конденсат эмоций, фактов и профессиональных инсайтов. "Чтобы было о чем поговорить со знакомыми картинами", – проронил Сумар в одном из финальных писем. Именно такое ощущение письма и вызывают: начинаешь видеть детали, заметные очень натренированному глазу.
Он пишет без "сопелей умиления", а со страстью – художника. Интересно наблюдать, как он вытаскивает интимный мир картин. То заметит, что на "Завтраке гребцов" Ренуара три девушки писаны с одной натурщицы, или Вермеера, который запечатлел себя в углу "Сводни". В качестве референса фирменной манеры Пикассо выписывать два профиля в одном лице Сумар приводит работу Энгра "Портрет мадам Муатесье". Расположив героиню на фоне зеркала, Энгр изобразил ее профиль и фас на одном полотне, причем сделал это уже в середине 19 века и до появления абстрактной живописи. Такие изложенные в двух-трех предложениях факты стремительно сокращают дистанцию с любым полотном. Если это не работает, есть еще совет. "Разглядывание и неузнавание" – совет для композиций Кандинского достоин применения и в иных случаях.
Удивительнее всего то, что многие картины Анатолий Сумар видел вживую от силы раз, вспоминая их по киевской выставке коллекции Хаммера "в чернобыльский год" или московской "французской выставки" в 1970-х. Внимательная жадность, благодаря которой художник вспоминает о них с потрясающей точностью, вызывает восхищение. Правда, эффект портят биографические подробности. В 1963 художника Анатолия Сумара обвинили в формализме, что стало приговором для его карьеры и той самой внутренней эмиграции, которую умели с блеском создавать опальные деятели искусства в СССР, и в которой безусловной роскошью становились встречи с великими полотнами.
Вспоминая о письмах Винсента Ван Гога брату Тео, Сумар восхищается, как все выдает в нем художника. Письма Сумара так же выдают своего автора. Он боготворил свое ремесло. Объяснять искусство он пытается не иначе, как при помощи "чуда". К примеру, говоря о "Разливе в Порт-Марли" Сислея упоминает, что запечатлеть такой разлив – это и везение, и труд, которые и помогают создать вещи, по эффекту сравнимые с чудом превращения воды в вино. "Видят совсем не то и не так, как все остальные" – пишет о любимых живописцах.
В финале переписки автор мечтает написать о современной живописи 1900-1960, а от внучек ждёт ответного жеста -- рассказа о том, что случилось в искусстве после. Кажется, желание Анатолия Сумара может сбыться. Одна из внучек Люся Зоря защитила диплом искусствоведа по творчеству своего дедушки. Почему бы не дождаться и писем.