Журнал: интервью с Алессандро Микеле

О новом креативном директоре Gucci Алессандро Микеле до недавнего времени никто не знал. Хэмиш Боулз познакомился с ним и обнаружил, что Микеле похож на свои образы: он дерзкий, необычайно интригующий, с легким налетом загадочности и эксцентричности

Фото: предоставлено Gucci

В начале года модный мир потрясла новость: новым креативным директором Gucci стал Алессандро Микеле. Как можно поставить малоизвестную фигуру во главе легендарного итальянского luxury-бренда, стоимость которого исчисляется миллиардами долларов? Но больше всех удивился сам 42-летний дизайнер. Бородатый и длинноволосый, как король из династии Меровингов, Микеле обожает цветистые блузы Lisa Corti в стиле хиппи, шейные платки, которые сам нарезает из индийского шелка, и антикварные кольца на каждом пальце. Он бесконечно далек от сдержанно-гламурного образа, созданного его предшественницей Фридой Джаннини, которая внезапно покинула компанию в январе вместе со своим партнером и исполнительным директором Gucci Патрицио ди Марко.

"Меня даже в списке не было", – Микеле имеет в виду перечень именитых дизайнеров, которых прочили на заветную должность.

Однако новый глава Дома Марко Биццари (под его руководством вдвое выросли доходы Bottega Veneta, другой марки из портфеля Kering Group) предпочел одного из многочисленных штатных дизайнеров Gucci – Микеле, который до этого работал в Лондоне с Томом Фордом и пришел в модный дом в 2002 году.

Первая встреча Биццари с Микеле, изначально задуманная как краткое интервью дома у дизайнера, переросла в трехчасовые дебаты о будущем марки. "Главное предназначение моды – вызывать эмоции, она не всегда рациональна, – считает Биццари. – Я подумал: "Зачем мне искать кого-то на стороне, когда у нас есть Алессандро, способный вдохнуть новую жизнь в наследие марки? Все коды и ценности Gucci у него в крови".

Слева направо: шелковое платье с люрексом и меховыми манжетами, меховое пальто, кожаные туфли, все – Gucci 

Шелковое платье, меховое пальто, туфли из кожи и меха, все – Gucci

Джаннини покинула компанию накануне мужского показа осень-зима – 2015/2016, и Микеле пришлось на ходу включаться в работу. Ходили слухи, что на создание новой мужской коллекции у него была всего неделя. "Не совсем так, – иронически улыбается он, – скорее пять дней". А через месяц должна была последовать женская линия осень 2015.

Каждый день с девяти утра вновь назначенный креативный директор вместе со своей командой дизайнеров трудился над мужской коллекцией, а в восемь вечера переключался на женскую. "Вот тогда я осознал реальные масштабы компании", – вспоминает Микеле, под руководством которого сейчас работают около 70 дизайнеров. В кратчайшие сроки они создали образцы, закупили и выпустили ткани. В поисках вдохновения Микеле обратился к винтажным моделям из собственного гардероба и принтам со старинных тканей из личной коллекции, которые собирал по всему миру во время частых вылазок по антикварным магазинам и рынкам. Для "этого необычного сада" – так дизайнер называет свою коллекцию – он брал даже узоры с ковров и обивки. Например, подкладка сумки с ручками-уздечками – фантазия о подстилке, на которой спят его бостон-терьеры Боско и Орсо. (Впрочем, их кроватка – это бывший индийский паланкин, а подстилка сшита из покрытой розами красной туали XIX века.)

Мысли о коллекции не оставляли его ни на минуту. Например, в фильме "Бердмен" ему больше всего запомнилась не сюжетная линия, а необычный коридор с красными стенами – так впоследствии он оформил помещение на показе женской коллекции. В отличие от большинства коллег по цеху, Микеле лично декорирует свои показы. По залу с промышленным металлическим полом, темно-красными стенами и черно-белой, как в подземке, кафельной облицовкой шли бледные молодые люди неясного пола. В мужскую коллекцию вошли крепдешиновые блузы с бантом у шеи, футболки с длинным рукавом из кораллово-красного кружева в сочетании с будто "севшими" пиджаками и полупальто с рукавами чуть ниже локтя. При этом береты и очки в роговой оправе (хрестоматийный атрибут парижских интеллектуалов), шарфы с принтом и многочисленные кольца на пальцах перекликаются со стилем самого Микеле. (Спустя пару месяцев после показа на нашу встречу в Риме, где Микеле работал над своей круизной коллекцией – 2016, он надел сразу 11 колец, на некоторые пальцы по три: платиновое кольцо с сапфиром в стиле ар-деко; георгианский перстень с изумрудным кабошоном; вырезанное из розового камня кольцо-череп венецианского ювелирного дома Codognato; викторианскую змейку с рубиновыми глазками; новинку Gucci; и монашеское кольцо с крошечными узелками, каждый из которых означает свою молитву) .

Шелковое платье, меховые туфли, все – Gucci

Открытый, обезоруживающе искренний Микеле еще не до конца свыкся с новой ролью. Биццари, по его словам, дал ему полный карт-бланш. "Он сумасшедший. Он сказал мне: "Делай что хочешь. И не волнуйся о деньгах". Я тоже многим рискую, – добавляет Микеле, – потому что я уничтожил все, что было до меня".

Став креативным директором Gucci, Микеле полностью пересмотрел эстетику марки. Его художественный язык – ультрасовременное эклектичное сочетание разношерстных составляющих с налетом винтажной эксцентрики и обязательно с дорогими аксессуарами, которые в его глазах обретают значение святых реликвий. "Мы совершенно разные люди, – говорит он о Фриде Джаннини. – Как день и ночь. Я стремлюсь совершить в компании мини-революцию – ввести новый творческий язык, новый способ выражения красоты и сексуальности. Сейчас сексуальность означает чувственность. Начиная работу над первой коллекцией, я руководствовался не модой, а чувством прекрасного, которое хотел раскрыть в такой старой обворожительной марке, как Gucci".

"Непросто жить в наше время, – считает он. – Нам нужно мечтать. Поэтому-то я и хотел представить идею чего-то романтичного, как в грезах или в кино". Кроме того, он обожает работать с элементами, ставшими, по его словам, "поп-символами компании": двойной G на логотипе или спортивными моделями с фирменной полоской.

Мать Микеле работала в британской кинокомпании Rank, студии которой находились в Риме. "Чокнутая дамочка из суперстильного мира кино" – такой она запомнилась ему. "Сегодня нам не хватает эксцентричности, которая была свойственна людям вроде нее, поэтому в своем показе я раскрывал идею индивидуальности. Стиль в одежде отображает твои чувства, твой образ жизни, твои литературные предпочтения и взгляды. Вот смысл, который я стремлюсь вложить в марку Gucci".

Его отец, напротив, был похож на "длинноволосого бородатого шамана". У Микеле хранится коллекция тростей с символами природы и поэтическими строками, которые вырезал его отец. "Он был очень простым и вместе с тем необычным человеком – мог по пению определить любую птицу. Птицы слетались на его свист, поэтому мне он казался кем-то вроде святого Франциска. Моя единственная мечта в жизни – быть хоть чуточку похожим на отца, потому что он был по-настоящему счастливым человеком".

Растительные и анималистические мотивы, страсть к ручной работе, которые есть в каждой коллекции Микеле, – не только дань хиппарскому очарованию его отца, но и отражение других детских воспоминаний, например об уроках вязания крючком, которые давала ему тетка, пытаясь направить необузданную энергию мальчишки в нужное русло. "Я до сих пор люблю работать руками", – признается он. Новые узоры Алессандро изучает на YouTube, а бывая в Лондоне, обязательно наведывается в знаменитый универмаг Liberty за наборами для вязания.

Дизайнерская команда Gucci за последние годы свыклась с кочевой жизнью. Сначала вместе с Фордом они обосновались в Лондоне, затем последовали за Джаннини во Флоренцию – на родину основателя марки Гуччио Гуччи. Основная деловая активность Gucci сосредоточена в Милане – сейчас компания перебирается в ангар времен Муссолини, где Микеле планирует проводить показы.

Сам же он предпочитает Рим. "Здесь витает дух 1950-х и кино, – говорит он о своем родном городе. – Но и без путешествий нельзя. Я должен бывать в Лондоне. Там есть все, что нужно: настоящее, прошлое, будущее, выставки, театр. Англичане сумели сохранить в себе любовь к настоящей эксцентрике – только посмотрите на подростков из Ист-Энда или прекрасных английских старушек". С неменьшей страстью Алессандро говорит и о лос-анджелесском стиле ("пусть он не изысканный, зато однозначно вдохновляющий"), и о моде Нью-Йорка с его винтажными бутиками. Здесь он, кстати, устроил показ своей круизной коллекции – 2016, этакое "кутюрное шоу в гараже". "Обожаю кутюр, но часть меня любит и streetstyle – думаю, из их сочетания может родиться нечто совершенно новое. Приезжая в Нью-Йорк и Лондон, я восхищаюсь смелостью молодежи: для них не существует запретов. Даже такие исключительно изысканные дамы прошлого, как княжна Ирен Голицына, имели суперпрогрессивный взгляд на моду. Сегодня они все были бы без ума от streetstyle".

Микеле учился в римской Академии костюма и моды на художника по костюмам. Здесь он впервые увидел легендарного Пьеро Този. Дизайнер создавал костюмы, прически и грим для фильмов, в которых зрительные образы имели особое значение, и работал с мэтрами – Висконти, Пазолини и Феллини. "Это глыба, – говорит Микеле о Този. – Бог".

Со временем, однако, Микеле понял, что профессия дизайнера – более прагматичный выбор, и в 22 года уехал в Болонью создавать трикотажные вещи для Les Copains. Спустя три года он вернулся в родной Рим по приглашению Сильвии Вентурини Фенди. "Она интересовалась абсолютно всем, и с ней было очень увлекательно работать – это чрезвычайно важно в модной индустрии. А сумка Fendi Baguette, – продолжает он, – пример "реликвии", которую я пытаюсь создать и в Gucci".

Дизайнеры Микеле не всегда поспевают за его эклектичными идеями и аллюзиями. Его наряды могут цитировать Джейн Остин ("Я пытаюсь найти идеальное платье для современной Эммы") или необычную пастельную гамму старого фильма Феллини. "Я черпаю вдохновение в прошлом", – утверждает дизайнер. Он называет свои модели "подделкой под винтаж" и нередко прогоняет ткани через стирку, чтобы добиться эффекта патины. "Меня не интересует будущее: оно пока не существует. Что действительно меня привлекает, так это прошлое и настоящее. Моя квартира забита антикварными вещами, из которых я создаю современные ансамбли".

Романтичную мансарду XVIII века он делит со своим партнером – профессором Джованни Аттили, специалистом в области градостроительства. Аттили недавно вернулся из Британской Колумбии, где работал с индейцами хайда. Микеле признается, что долго не мог набраться смелости, чтобы рассказать Джованни о 360 парах обуви в шкафу. "Его вкус заразителен", – говорит Аттили, но все-таки ему пришлось ввести строгую систему отбора, когда они затеяли ремонт в своей квартире. Это были анфилады унылых кабинетов с низкими потолками, заполненных всевозможными безделушками и предметами обстановки, где он расчистил пространство и вернул потолкам изначальную высоту. "В свою бытность холостяком у меня в квартире творилось нечто невообразимое, – вспоминает Микеле. – Разместить двадцать стульев в одной комнате было для меня обычным делом. Мое жилище напоминало склад". Помимо стульев, Алессандро собрал батарею миниатюрных портретов, выводок мопсов из мейсенского фарфора, семейку раскрашенных венских птиц и еще одну стаю пернатых, чирикающих в позолоченных клетках георгианских музыкальных шкатулок.

У пары также есть свой загородный дом, где в уединении на лоне природы Микеле трудился над моделями для своих дебютных коллекций. Чивита-ди-Баньореджо – невероятно живописная деревушка в двух часах езды на север от Рима, каким-то непостижимым образом примостившаяся на самой верхушке невысокой горы. Глядя на нее, кажется, что смотришь на ландшафт за спиной Моны Лизы.

В конце XVII века землетрясение унесло жизни 32 местных жителей, и с тех пор гора, состоящая из вулканического камня, постепенно (а иногда неожиданно резко) осыпалась, пока от деревни не осталась совсем маленькая часть. "Это очень необычное место – для незаурядных личностей", – одобрительно кивает Микеле, перечисляя живших здесь когда-то людей, в числе которых была и сумасбродная туринская маркиза Ферреро. По словам деревенских жителей, она закатывала в своем огромном особняке вечеринки в духе "Сладкой жизни", на которых бывали княжна Ирен Голицына и члены клана Аньелли. На алых и ярко-розовых стенах ее дома висели полотна Уорхола и Фонтана – их привозили в деревню резвые ослики. Микеле с первого взгляда влюбился в деревушку, куда приехал с Аттили. Почти сразу же на глаза им попался полуразрушенный дом, возведенный над этрусскими пещерами из булыжника, который остался от старого монастыря. Следующие полтора года они его реставрировали.

Однажды Аттили услышал грохот падающих деревьев, выбежал на террасу и увидел, как большой участок поросшей лесом земли медленно сползает по склону горы. "Это было далеко отсюда, поэтому мне не было страшно, – рассказывает он, – но все же это было необычное и жуткое зрелище".

И тем не менее, "каждый раз мы сюда возвращаемся как впервые, – говорит Микеле. – У нас роман с этим местом. И неважно, сколько нам осталось – пусть даже всего месяц или год, – чтобы насладиться им".

Побывав в великолепном палаццо Альберини, где размещается штаб-квартира Gucci, начинаешь понимать и очарование Рима. Здание построили в начале XVI века по проекту Рафаэля, но после реставрации в XIX веке его неоклассический фасад покрыли сияющим белым известняком. Огромная студия Микеле с искусно расписанными потолками, благоухающая мускусными ароматами Santa Maria Novella, занимает две комнаты старой часовни в бельэтаже дворца. Это восхитительное место.

"Вот он, настоящий Рим, – с гордостью говорит Алессандро. – Я о таком и мечтать не мог".

Недолго думая Микеле покрыл новый пол из полированных известняковых плит пестрой россыпью старинных персидских и турецких ковров, поставил на них массивный письменный стол с двумя тумбами и завалил его каталогами со всевозможных аукционов и выставок, декораторскими журналами и художественными альбомами.

В студии собралось 14 дизайнеров, вместе с которыми он скрупулезно просматривает фото и ворох тканей. "Не люблю, когда показ строят всего на двух принтах: меня это выводит из себя, – говорит Микеле, кивая на стену, увешанную узорами, которые он собирается использовать в коллекции. – Лучше потратить пять часов, выбирая пальто или рубашку, – мне нравится, когда у женщины есть выбор, как в магазине игрушек. Правда, наш отдел сбыта немного теряется…"

В комнате по соседству – эскизы нарядов для знаменитостей, в том числе и светло-сиреневое платье-халат с роскошной вышивкой шинуазри для Джорджии Мэй Джаггер, в котором она появилась на Балу Института костюма в Нью-Йорке. (Микеле сопровождал ее и признался, что его настолько вдохновила тема бала "Китай: под увеличительным стеклом", что он чуть было не переделал всю коллекцию".)

"Я так счастлив, – говорит Микеле, сидя посреди упорядоченного хаоса своей студии, – потому что каждый день, который я посвящаю работе, несет что-то новое. Не важно, что меня ждет завтра. Возможность работать для Gucci – несказанная радость, потому что в своих моделях я могу раскрыть всю свою страсть, создать такой образ, какой мне хочется. К тому же это необычайно весело".