Журнал: интервью с Николя Жескьером и Дженнифер Коннелли

В первые он увидел ее в фильме "Однажды в Америке": ей было 14, ему – на год меньше. Они взрослели одновременно: Дженнифер Коннелли делала карьеру в кино, Николя Жескьер создавал себе имя в мире моды. Сегодня она – обладательница "Золотого глобуса", премии BAFTA и "Оскара", а он – креативный директор Louis Vuitton.  Рано или поздно они должны были  встретиться. Знакомство переросло в крепкую дружбу – и последние десять лет мир неоднократно видел ее плоды. Не так давно Дженнифер Коннелли стала музой Дома Louis Vuitton, окончательно скрепив этот творческий союз. Чтобы рассказать о новом проекте и взаимной симпатии, актриса и дизайнер встретились с Vogue в Лос-Анджелесе.

На Дженнифер: блейзер из габардина, платье из джерси, серьги, металл, латунь, позолота, все – Louis Vuitton

Vogue: Как вы познакомились?

Дженнифер Коннелли: Это было в 2002 году. Меня номинировали на "Оскар" за роль второго плана в фильме "Игры разума", и мне нужен был наряд для церемонии. Так мы и познакомились.

Николя Жескьер: Да, тогда в Нью-Йорке мы встретились впервые, но лично у меня было чувство, будто мы знакомы тысячу лет. Впервые я увидел Дженнифер в фильме "Однажды в Америке" и с тех пор пристально следил за ее карьерой. Другие ее фильмы произвели на меня не меньшее впечатление – например, "Реквием по мечте". Я был на седьмом небе от счастья, когда узнал о предстоящей встрече.

Vogue: Ваши отношения выходят за рамки обычного партнерства между дизайнером и актрисой.

Н. Ж.: Да, потому что мы очень близки, и со временем это чувство только крепнет. Все началось с совместной работы. Мы сразу же нашли общий язык и становились все откровеннее и откровеннее друг с другом. Вскоре стало понятно, что у нас много общего и помимо платья. Именно поэтому мода так пленительна: она порождает новые ценности, тесные связи и глубокие взаимоотношения. Надевая платье, ты переходишь из повседневности в особый мир. Платье само по себе не представляет ценности, пока не появится особенный человек, способный вдохнуть в него жизнь. Кто сможет оживить это платье? Я сразу понял, что у Дженнифер это получится: она открыла мне истинное значение слова "олицетворение". Признаюсь, когда она предложила встретиться, я очень удивился. Как правило, людей мало волнует личность дизайнера, который будет создавать для них наряд, – а ведь это прекрасная возможность обсудить идеи, обменяться мыслями. Впервые я увидел такое отношение у Дженнифер и испытал особую гордость.

Д. К.: Для меня это тоже было впервые. Я собиралась на вручение премии "Оскар", очень волновалась – и восхитилась тем, как Николя подошел к эстетике моего наряда. Можно сказать, нас сдружило платье. Я познакомилась с работами Николя ближе, и меня поразила их красота. Но помимо красоты у них есть еще одно важное достоинство: новаторский дизайн в них удивительным образом сочетается с вечным очарованием классики. Кажется, что открываешь для себя нечто совершенно новое и вместе с тем знакомое в своем привычном обаянии. Мне импонирует смелость, желание постоянно выходить за привычные рамки. Думаю, нас роднит стремление превосходить самих себя.

Vogue: Дженнифер, как повлияла многолетняя дружба с Николя на ваш стиль? Раскрылся ли он по-новому?

Д. К.: Несомненно. Это счастье – общаться с человеком, с которым у нас такое родство душ. Мне абсолютно легко с Николя. Но одно дело – личная жизнь, и совсем другое – все эти мероприятия. Там постоянно приходится быть в центре внимания. Именно в такие моменты еще сильнее хочется оставаться собой и чувствовать себя по-настоящему уверенной и свободной на глазах всего мира. Огромная удача, когда на тебе платье, полностью отражающее твою индивидуальность, и этим я обязана Николя и нашей дружбе. Да, этот дизайнер существенно повлиял на мой стиль. Он подталкивает к самым смелым экспериментам, при этом уважая мои личные предпочтения. Он работает надо мной, не пытаясь изменить моих глубоких убеждений, и всегда выдерживает баланс эксцентрики и деликатности. С ним я как будто открываю для себя нечто волнующее, доселе неведомое, оставаясь при этом в своей зоне комфорта. Это завораживающее ощущение.

Н. Ж.: В творческом процессе обязательно присутствует это напряжение.

Д. К.: Мне кажется, Николя отличают предельная точность и стремление к совершенству. Мне очень нравится участвовать в создании его работ, чувствовать себя причастной к процессу.

Туника, расшитая пайетками, легинсы из трикотажного кружева, серьги, металл, латунь, позолота, кожаная сумка, все – Louis Vuitton

Vogue: Николя, вы часто говорите о так называемой "зоне комфорта". Что вы имеете в виду?

Н. Ж.: Мне нравится идея "новых горизонтов", которые заставляют человека выйти из зоны комфорта и развиваться дальше. В прошлом я не единожды шел по этому пути и получал от этого огромное удовольствие. Однако сейчас мне гораздо интереснее другое – создавать понятные модели, даже "знакомые", словно однажды уже видел или носил их, – но вместе с тем придавать им некую новизну и эфемерную необычность. Именно это сочетание делает создаваемую мной одежду притягательной. Раньше я часто экспериментировал на грани дозволенного и, возможно, однажды снова вернусь к этому. Однако сегодня я счастлив тем, что делаю. Я сам выбрал нынешний путь и наслаждаюсь своими поисками. Долгое время я занимал определенную нишу – нишу дизайнера-экспериментатора. Это прекрасно, но я знаю, что способен на большее, и с удовольствием демонстрирую это сегодня.

Вельветовая блуза, брюки из высокотехнологичного материала с кожаными вставками, ботильоны из кожи угря, серьги, металл, латунь, позолота, все – Louis Vuitton

Vogue: Дженнифер, однажды вы уже были для Николя музой: пять лет назад вы сотрудничали с его предыдущим модным домом. И вот сейчас вы вновь вернулись к этой роли, теперь уже с Louis Vuitton. Это уникальный случай.

Д. К.: В работе – как в дружбе: взлеты, падения и новые возможности. В прошлый раз идея сотрудничества родилась совершенно случайно: мы обсуждали, как было бы интересно и весело поработать вместе. В этот же раз решение было гораздо более обдуманным.

Н. Ж.: Да, Louis Vuitton – это бесконечное множество возможностей для работы и творческих экспериментов. И я счастлив, что рядом со мной такой человек, как Дженнифер, – настоящий друг, который хорошо меня знает. Кроме того, она понимает истинное предназначение нашей одежды и носит ее в обычной жизни. Это честная история о верности и не только. Это удивительно.

Vogue: Снимать вторую рекламную кампанию вы пригласили Энни Лейбовиц, Юргена Теллера и Брюса Вебера. Почему в пару к Дженнифер выбрали Брюса?

Н. Ж.: Брюс создает необычайно чувственные фотографии, в которых есть шарм вечной классики. Мне нравятся истории, которые он придумывает, – причудливые и вместе с тем реалистичные. И пусть это сказки, но в них хочется верить. Он, пожалуй, единственный фотограф, которому удаются поэтичные работы. Мы с Дженнифер говорили об этом. Я знал, что до этого они не работали вместе, наша съемка должна была стать первой.

Д. К.: Мы знакомы много лет, но никогда не сотрудничали.

Н. Ж.: Дженнифер и Брюс вместе – мне очень хотелось воплотить эту мечту. Я сам создавал ее – каким же счастьем было наблюдать, как она рождается прямо на моих глазах. Дженнифер, меня просто поразили твои образы на фото. Тебе удалось создать ощущение загадочности, и Брюс с присущей ему поэтичностью попытался добраться до сути, разгадать твою тайну.

Д. К.: Брюс уловил смысл работы Николя: сочетание откровенности и тайны. Этот фотограф создает особую атмосферу, в которую погружаешься без остатка.

Н. Ж.: Я помню, как перед началом фотосессии мы с Дженнифер обсуждали в костюмерной, что ей надеть на съемку, и тут зашел Брюс. Это вообще-то не принято у фотографов: перед съемкой они обычно заняты на площадке. А он зашел в костюмерную – и вовсе не для того, чтобы узнать, что наденет Дженнифер. Его интересовали наши отношения, он хотел понять нашу дружбу.

Д. К.: Действительно. По-моему, тогда он даже снял нас вместе. И подарил мне фото. Надо будет прислать его тебе, Николя.