Ксения Лапина занялась стрельбой, освоила пять видов оружия и рассказала об этом Vogue UA
Первый раз я взяла в руки оружие в марте 2014 года. Я не хотела улучшать физическую форму и не искала новое хобби. Просто когда все ликовали после победы Майдана, испытала паническую атаку. Чувствовала, что до настоящей победы нам еще придется пережить тяжелые времена. Я привыкла контролировать свою жизнь и решила, что с панической атакой надо бороться, – и записалась в тир. Я должна была быть уверена, что в случае необходимости смогу защитить своих детей. Занятия стрельбой не афишировала. Я руководитель, и мой имидж не позволял бояться.
Я записалась на курсы "Народный резервист", где обучали навыкам поведения в военно-полевых условиях. Занятия проходили под Киевом. Один из инструкторов по стрельбе – Андрей Сердюков (профессионал, который в основном занят снайперской подготовкой в боевых частях в зоне АТО, в учебных центрах Нацгвардии, МО и добровольческих батальонов) предложил мне индивидуальные, более углубленные тренировки. Мы занимались раз в неделю по 3-4 часа. Как правило, он назначал тренировки на полигонах, куда нет доступа посторонним. Мне повезло, что Сердюков находил для меня время: он жил не в Киеве и был очень занят. Когда его не было, я стреляла в тире, и со мной занимался местный инструктор – в этом случае занятие длилось около часа.
Никакой специальной формы покупать не понадобилось. На индивидуальные занятия я надевала удобные вещи – такие, чтобы не отвлекали. А в тире даже не переодевлась после работы, часто тренировалась прямо на шпильках. Когда пришла туда в первый раз, получила толковый совет: надо заниматься в том, в чем всегда ходишь. Ведь при самозащите времени на переобуться-переодеться не будет. Так и делала: я послушная ученица.
Между стрельбой в тире и на полигоне большая разница. В тире работать проще: там удобное освещение, комфортная температура, не холодно, не жарко. Разве что наушники надо надевать, чтобы не оглохнуть. А вот на полигоне летом под палящим солнцем было сложно. Но самое ужасное – муравьи. Они ползали по мне и мешали сконцентрироваться на мишени. Однако все равно лучше стрелять на полигоне, потому что там реальные условия. Говорят, что навыки игры в страйкбол – например, привычка прятаться за деревянный щит – мешают в реальном бою. То же касается и людей, играющих в компьютерные игры: подсознательно они думают, что "сохранились".
Главная задача на тренировках – точность. Почти как в фитнесе, когда начинают с двадцати скручиваний, потом переходят к пятидесяти, потом к двумстам – и стремятся к бесконечности. Чтобы попасть в цель, надо задержать дыхание и сделать выстрел между ударами собственного сердца. Важно метко стрелять даже в ситуациях, когда пульс учащается. Чтобы восстановить сердцебиение после физической нагрузки или выброса адреналина, нужен определенный психологический настрой. Снайперская стрельба – это прежде всего выдержка. Вот с ней работать было тяжело: я эмоциональна. Кроме того, пришлось пойти в спортивный зал, чтобы стать выносливее. Плохо, когда после пробежки сбивается дыхание и нужно время, чтобы его восстановить. Руки дрожат, сердце выпрыгивает, и вместо того, чтобы фокусироваться на цели, думаешь о том, как отдышаться.
Занятия каждый раз проходили по-разному. Иногда я бежала стометровку, падала, целилась и стреляла по мишеням. Иногда отрабатывала только стрельбу стоя, а иногда – стоя, сидя и лежа. Но в любом случае без теории не обходилось: тренер объяснял тонкости обращения с оружием в той или иной ситуации. До сих пор вспоминаю, как стреляла по подвешенным на леске пластиковым бутылкам. Они все время качались на ветру, и попасть было очень непросто. В таких случаях рассчитывать на интуицию не приходится, здесь нужны подсказки тренера.
Для разных целей нужно разное оружие: для близкого боя, например, подходит пистолет, для стрельбы на дальние расстояния – снайперская винтовка. Поэтому я решила освоить как можно больше видов. Тренер объяснил, какое оружие есть на вооружении у армии Украины, – оно отличается от того, каким пользуются войска НАТО. Я должна учиться стрелять из "своего" – того, что есть в нашей армии или лично у меня.
Я купила и зарегистрировала три вида огнестрельного оружия. А то, которого у меня нет (автомат Калашникова, снайперскую винтовку), беру напрокат в тире: пришла, взяла, позанималась, вернула, оплатила. Свой боезапас храню дома, но что-то всегда вожу с собой. Так, всегда при мне крохотный пистолет в микросумочке. Это настолько маленькая сумочка (почти пенал), что часто в местах, где делают досмотр личных вещей, ее даже не просят открыть.
Я никогда не боялась оружия, но была слабо подготовлена физически, а автомат Калашникова и винтовка Драгунова довольно тяжелые. К счастью, при снайперской подготовке держать оружие на весу приходится не так уж часто. Я научилась стрелять из положения стоя, и выходит довольно хорошо. Но я отдаю себе отчет, что в случае самообороны стоя стрелять в противника вряд ли придется: скорее понадобится как-то пригнуться, присесть, залечь.
При снайперской стрельбе тренер учит абстрагироваться от всех внешних звуков. Вокруг могут летать гранаты и греметь автоматные очереди, а снайпер должен быть сфокусирован на своей работе. А вот при стрельбе из АК все наоборот: надо слышать и видеть все, что происходит вокруг, поскольку один в поле не воин.
По-настоящему тяжело только с помповым ружьем: у него такая отдача, что лежа стрелять не получается. И все равно помповик – мое любимое оружие. Я стреляю из Hatsan калибра 12 мм. Оно работает намного быстрее, чем классическая винтовка или ружье: благодаря механизму, который на языке оружейников называется "скользящее цевье", пуля мгновенно выходит из ствола. С ним я чувствую себя наиболее защищенной. Практически каждую тренировку заканчиваю стрельбой из помпового ружья – просто для души.
Меньше всего люблю стрелять из пистолета. Во-первых, дальность прицельной стрельбы очень маленькая, во-вторых, чисто психологически кажется: чем больше оружие и чем сильнее отдача, тем лучше. Я понимаю, что можно оказаться в разных ситуациях – например, в лифте, где помповое ружье или автомат Калашникова мне не помогут, – потому учусь стрелять и из пистолета тоже.
При стрельбе работают мышцы плеч, но разительного контраста между состоянием одного и другого бицепса после шести месяцев занятий я так и не заметила. Зато часто остаются синяки и ссадины: при отдаче сильно бьет приклад. Поэтому иногда приходится ходить в одежде с закрытыми плечами.
Я надеюсь, что полученные знания никогда не пригодятся мне в жизни. В соревнованиях я пока тоже не участвовала, но очень рассчитываю, что когда-нибудь смогу состязаться наравне с мужчинами. Я люблю побеждать. Кстати, мужчины на полигоне вначале реагировали на меня с любопытством, потом – с удивлением, потом – с уважением. Но я учусь абстрагироваться не только от звуков взрывов, но и от комментариев, если они не по делу. Мои тренировки ничем не отличаются от мужских. Оружие – мишень – прицел – курок – дыхание – выстрел. Мне нравится запах пороха. Наверное, где-то в глубине сознания он вызывает у меня ассоциации с мужчиной. После занятия я чувствую спокойствие, как после йоги. К сожалению, его хватает ненадолго: прочту новости в "Фейсбуке" – и оно исчезает.
Когда меня спрашивают, смогла ли бы я выстрелить в живое существо – например, на охоте, – я отвечаю, что смогла бы. Когда-то мне сказали, что самый страшный хищник – это кормящая медведица. Я не знаю, правда это или нет, но у меня дети, и в случае чего я не раздумывая встану на их защиту.