Историческая коллекция украшений-талисманов могла бы выглядеть как самое странное, но крайне эффективное ювелирное собрание.
В ювелирном отделе музея Nordiska в Стокгольме вопиюще оригинально выглядят цепочки для карманных часов, плетенные из волос. Мужские – из женских, чаще всего подарок и сырье из одной семьи. "Обещания и воспоминания" – пишут о популярности таких украшений в XIX веке в объяснении у витрины. В этом есть что-то завораживающе первобытное. Эти украшения – вроде эмоционально дорогой цепи, по которой буквальная, физическая связь людей перетекает в вечность, гарантируя незыблемость брака.
В моем рейтинге впечатляющих физиологичных украшений эти цепи проиграли лишь 15-сантиметровым каффам, отлитым из бронзы в ХІІ веке до нашей эры и выставленным в киевском Национальном музее истории Украины. Закрученные в виде спирали браслеты были талисманом буквальным: массивные, как латы, они надевались на бицепсы воинов для защиты.
К ХХ веку защитная функция украшений трансформировалась в эмоционально-символическую. К примеру, талисманом одной из самых выдающихся женщин-авиаторов Жаклин Кокран, сделанным в мастерской Cartier по ее заказу, был тонкий из белого золота браслет, будто сплетенный из прутьев метлы. Смысл такого декора объясняется просто. Жаклин первой из женщин преодолела звуковой барьер (в 1953 году) и превысила скорость звука в два раза (в 1964-м). В профессиональном – преимущественно мужском – обществе ей часто приходилось слышать сексистские шутки о том, что только ведьмы могут так летать. Чтобы раз и навсегда ответить всем записным острякам, она заказала себе именно такой "ведьминский" браслет. В нем Жаклин постоянно появлялась в обществе, а в 1954 году Хорст П. Хорст снял ее в этом украшении для американского Vogue.
На гипотетической выставке украшений-талисманов всех эпох и народов мог бы сложиться экстравагантный театр масок, форм и сочетаний. Стрекозы отваги из Японии, лягушки плодородия из Египта, аметисты-протекторы от алкоголизма из Древней Греции сменялись бы кораллами и янтарями, которые до сих пор вяжут детям на браслеты для защиты. Я бы включила сюда и перстень своей приятельницы: она как-то нашла на морском берегу обточенный камень с отверстием – и носит его как кольцо. Рассыпав антрацитовую крошку по стенду, устроила бы инсталляцию на тему смерти папы Климента VII. Бриллианты, которые считались в XVI веке лучшим противоядием и защитой, по странному приказу Климента VII перетирали в пыль – он ее ел чайными ложками. После 30 ложек защита уже не понадобилась.
Чем ближе к современности, тем меньше человечество стремилось интерпретировать идею украшения (или частей украшения) как талисмана буквально. К ХХ веку они даже стали восприниматься делом рук человека – таким же, как и паровые машины или летательные аппараты, от которых у человечества выросли крылья. Настроение уловил Жак Арпельc, который наивные образы природы сделал ювелирным обещанием счастья Дома Van Cleef & Arpels. "Чтобы поймать удачу, нужно в нее поверить", – считал он – и ввел в пантеон ювелирных "вещей на удачу" по-детски искренних героев: фей-бабочек и танцующие колокольчики.
Талисманы стали светскими. На их фоне украшения с глазами, сакральной геометрией или алхимическими символами – всем, что пробуждает наше "иное" или "глубинное", – выглядят язычеством. Более популярны те, что говорят на понятном всему миру языке. Замок, при помощи которого раскрывают желание, в коллекции Amulette de Cartier, сердца на долгую любовь Happy Hearts Chopard, ключи от счастья Keys Tiffany & Co., сила необработанных бриллиантов Talisman De Beers – целый ряд сентиментальных ювелирных вещиц.
Его дополняют личные талисманы, которые благодаря таланту культовой личности стали всеобщими. Так мальтийские кресты, кометы, камеи и хлебные колоски Коко Шанель, каждому из которых отводилось почетное место на ее условном алтаре счастливых примет, стали классикой жанра символических украшений. Или Dior: Кристиан Диор верил, что его мечта о собственном модном доме реализовалась благодаря найденной на парижской брусчатке подвеске-звезде. Он носил ее в кармане и держал на столе в ателье, пока работал. Она напоминала ему о доме детства, где мотив 32-конечной "розы ветров" украшал мозаичный пол бассейна. Виктуар де Кастеллан использовала эту историю, чтобы представить коллекцию Rose des Vents в 2015-м. В этом году ряд минималистичных украшений с восьмиконечной звездой пополнился роскошным сотуаром и трехрядным колье. На них поместились восьмиконечные звезды из оникса, перламутра, малахита, опала, ляпис-лазури, тигрового глаза и бриллиантов – камней со значением, которые капризом дизайнера сложились в одно целое, многократно усиливая эстетический и магический эффект.
Фото: Paolo Di Lucente
Стиль: Ina Lekiewicz
Прическа и макияж: Emil Zed
Модель: Annely Bouma
Текст: Татьяна Соловей