Простые истины. Тарас Прохасько
1. Я начинал с поэзии. В университете три года читал свои стихи биологам, геологам, студентам физкультурного института и слыл выдающимся поэтом. Потом прекратил этим заниматься. Несколько месяцев назад одна незнакомая девушка попросила, чтобы я написал книжку на день рождения ее парня, в одном экземпляре. Оказалось, ему нравится все, что я пишу, и она хочет сделать ему эксклюзивный подарок. Я предложил ей взять тексты никогда не публикованных стихотворений и попросил нигде их не распространять. Так что можно сказать, что у меня тоже есть книга стихотворений.
2. Кейт Мосс – это единственная надоступная женщина, которую я полюбил, в смысле не реальная. Я никогда не влюблялся в плакаты, фильмы, Орнеллу Мути и так далее. А в 1980-е, когда она появилась, она была примерно моя ровесница, такая девушка из моего двора. Когда вы смотрите на фотографии красавиц, актрис, моделей, всегда можно понять, какое десятилетие она представляет – 1950-е или 1980-е, даже если это фотография ню. Кейт Мосс мне понравилась какой-то родственностью.
3. Мне не нужен Киев, хотя я его ценю и уважаю, потому что я очень привязан к Ивано-Франковску. Даже несмотря на то, что он становится все более невыносимым городом для тех, кто прожил там несколько десятилетий, и кто внимателен к тому, что происходит с городом. Его страшно портят. Но мне все равно важна укорененность, когда я там присутствую в несколько другом измерении, нежели просто живу.
4. Девятнадцатый век в быту, в учебе, воспитании длился значительно дольше, чем календарно – еще после первой мировой войны, особенно в провинции, эти предпочтения, убеждения, правила жизни работали очень долго. Меня воспитали люди, сформированные в парадигме 19 века, поэтому я в детстве перенял многое из того, что было нормой тогда. Я хочу написать сагу о нескольких поколениях людей и показать, как менялось их мировоззрение, от чего отказывались, что сохраняли.
5. В мире существует так много хороших писателей, что если бы половина из них прекратила бы писать, это не было бы существенной потерей.
6. Одна из особенностей нынешней войны заключается в том, что мы не представляем себе, как должна выглядеть война. То, что сейчас происходит – это война или не война? Вы включаете телевизор, и новости такие непостижимо сокрушительные, как незаметная радиация. Активных участников в этой ситуации очень много, все они имеют свою волю, конфигурация меняется каждую минуту. Это как операции в компьютере – вроде бы все просто, но за единицу времени происходят тысячи операций и человеческий разум не в силах их отследить и осмыслить.
7. Однажды я представлял, как я проведу старость – настоящую, ветхую старость. Если я буду болеть, думал, я, залезу себе в хатку в горах, чтобы меньше двигаться, чтобы все было под рукой. А если не буду больным, то буду ходить по свету, собирать людей и рассказывать истории, свои приключения, мысли. И это тоже неплохой способ самовыражения в старости.
8. Я научился жить, не полагаясь на литературные заработки,не надеясь на появление чего-то такого, что изменит мое качество жизни. Поэтому нет причин соглашаться на большой издательский проект. В моей жизни есть так много вещей, которые я должен делать, всяческих дедлайнов, что сознательно брать на себя еще какое-то безосновательное обязательство не вижу потребности. Для меня литература – это проявление свободы, это коэффициент вольности, превращать ее в обязательство я бы не хотел.
9. Если бы мой сын Маркиян, который занимается журналистикой, захотел сделать со мной интервью, я бы согласился в ту же минуту. И не затем, чтобы сделать ребенку хорошо. А потому, что я очень доверяю ему, и знаю: если он выдумывает что-то такое, нужно попробовать. Но пока такого предложения не было.
P.S. Текст записан в рамках проекта "Публичные интервью" на ІV "Книжном Арсенале"
Валентина Клименко
